Борис и Глеб

Особенно строгими и непреклонными византийские императоры были, когда речь шла о замужестве багрянородных принцесс — царевен, рожденных в период императорства родителей. Багрянородными, или порфирогенитами, эти царевны (и царевичи) именовались потому, что в соответствии с дворцовой церемонией появлялись на свет в особом покое — Порфире; стены в нем были пурпурного цвета, который с римских времен был символом императорской власти.

Анна, супруга «северного варвара» Владимира, крестившегося только незадолго до брака и правившего «нечестивым народом», была порфирогенитой. Точная дата ее рождения — 13 марта 963 года — названа византийским хронистом XI века Иоанном Скилицей.

Кажется, именно ее, еще не вышедшую из младенческого возраста, сватал для своего сына, будущего императора Отгона II, император Священной Римской империи Отгон I в 967 году. (Об этом неудачном искании руки упоминает Лиутпранд, епископ Кремонский; впрочем, имени несостоявшейся невесты из византийского царского дома он не назвал.)

По свидетельству Иоанна Скилицы, Анна скончалась после своего супруга Владимира; упоминание о ее смерти содержится в описании событий, произошедших между 1022 и 1025 годами^{138}. Однако это свидетельство неверно. «Повесть временных лет» называет временем ее смерти 6519 год — то есть 1011-й или начало 1012-го^{139} — она умерла на четыре года раньше мужа. Эта дата достоверна — по крайней мере относительно. А может быть, и абсолютно — если заимствована из помянника Киевской Десятинной церкви, в которой греческая царевна и русская княгиня была похоронена, или из надписи на ее надгробии. Современник, немецкий хронист Титмар Мерзебургский, также свидетельствует, что Анна умерла раньше, чем Владимир (правда, супругу русского властелина он ошибочно называл Еленой)^{140}.

Брак с Владимиром был для царевны действительно тяжелой жертвой во имя Отечества и династии. Любить Владимира — прежде никогда не виденного — Анна не могла, ее воспитание и все представления и ценности побуждали видеть в этом замужестве мезальянс и личную трагедию.

Неясно, насколько новоиспеченная русская княгиня предалась миссионерству, христианскому просвещению «тавро-скифов». Византийцы были высокомерны, ощущали собственное культурное превосходство над бесчисленными варварами и считали свою Империю единственной истинно христианской державой в мире. Варварским государям, просившим о крещении, они не отказывали и зачисляли всех, кто принял от них христианство восточного обряда, в подданные василевса ромеев. Но к миссионерству ромеи были довольно равнодушны; официальная поддержка миссии создателей славянской письменности Кирилла и Мефодия — одно из немногих исключений.

Польский историограф XV века Ян Длугош видел заслугу Анны даже в крещении киевлян, замечая: «В тот момент в воздухе был слышен голос и вопль дракона (дьявола. — А. Р.), сетовавшего, что после долгого владения он изгнан из Руси не апостолами и мучениками, а одной-единственной женщиной»^{141}. Н.И. Щавелева, комментируя эти строки, предположила, что в них отозвалась память о древнем предании, бытовавшем на Руси, в котором Анне отводилась особая роль в деле крещения Руси^{142}. Но слова польского хрониста — скорее всего, не более чем риторическое украшение — Длугош противопоставляет Анну «родоначальнице греха» Еве, поддавшейся змию-дьяволу, и соотносит с Богородицей, чей Сын искупил этот первородный грех. На самом же деле хронист всего лишь хотел сказать, что Владимир крестился сам и крестил свой народ ради женитьбы на Анне.

Подчеркивает заслуги Анны в христианском просвещении Руси и современный польский историк А. Поппэ: «В заслугах Анны в деле христианизации Руси трудно сомневаться: о ее рвении в строительстве церквей было известно даже в далекой Антиохии, как свидетельствует Яхья аль-Антаки, составлявший свою хронику в третьем десятилетии XI в. на основании современных Анне местных источников»[38]. Но само сообщение сирийца-христианина Яхьи (Йахйи) Антиохийского о храмостроительстве Анны («<…> Она построила многие церкви в стране русов», — писал он)^{143} может быть всего лишь «топосом» — общим местом, характеризующим благочестивого правителя, распространяющего свою веру в земле язычников.

«Повесть временных лет» и Житие князя Владимира сообщают: именно Анна окончательно убедила принять христианство медлившего Владимира: вскоре после ее прибытия в Корсунь князь потерял зрение и крестился после обещания Анны, что, приняв новую веру, он исцелится. Одно из дополнительных оснований считать Анну деятельной христианской просветительницей — присутствие ее имени в тексте «Устава князя Владимира о церковных судах» (это памятник относительно поздний, XIII века, но опирающийся, видимо, на текст подлинной грамоты князя Владимира).