Борис и Глеб

Часто приходили и соседи, тогда жили дружно и знали всех соседей в лицо. Через дорогу поселился художник Коля Морозов, по праздникам он тоже обычно бывал, да и так захаживал. Писал в основном портреты на заказ, а для Алексея скопировал картину «Охотники на привале» и изобразил его одним из охотников. Вроде в шутку, а вышло красиво, подарил ему на память. Лёша как раз пристрастился в то время к охоте, не сказать, что много приносил добычи, но очень любил ходить на охоту, брал с собой Лёву и ребят. Лёва с Борей учились стрелять, били по бутылкам, а Глеб ходил по лесу, столько там всего интересного, какая-то своя отдельная жизнь, он мог часами смотреть на муравейник, там все куда-то спешили, все – винтики большого механизма, но жизнь одного отдавалась ради других, когда они с Борей были поменьше – всё время таскали муравьев из леса, сажали их куда-нибудь, а те не взирая ни на что, заново начинали строить свои муравейник, их отсаживали опять и всё повторялось снова и так до бесконечности, мама ругалась, когда тащили их в дом, а больше всего им тогда досталось за лягушек, они с Борей насобирали разных лягушат, маленьких, побольше, самая большая – огромная жаба, которая всё время квакала и кричала дурным голосом, играли в армию, жаба была верховным главнокомандующим, остальные в зависимости от размера в разных званиях, всё это войско мигом распрыгалось по всему дому, ох, и получили же за это от мамы, она повыкидывала всех боевых офицеров обратно на улицу, и долго ещё пришлось стоять в углу и просить прощения, стрелять Глебу не нравилось.

– Глеееб! – Боря крикнул и эхом отдалось на поляне. – Смотри, кабаны.

Земля возле ручья истоптана копытами и по помёту было сразу понятно, хотя ребята ещё спорили, может, лоси тоже были тут.

Обедать садились на пригорке, хлеб с луком, картошка, квас, мама собирала. Так хорошо, все вместе, всем весело, все живы. Кажется, так всегда будет. Папа, Лёва, Боря с Глебом, а дома – мама с Леной уже ждут.

* * *

Лёва собирался поступать в техникум, все так на это надеялись. Он всегда хорошо учился, отличник, и теперь так радовались – стипендию получит, а потом работать пойдет, будет помогать, жить станет полегче. Лёва очень переживал в глубине души, что вдруг не получится, да и вообще, то и дело заговаривал об этом с папой, шутил над ребятами. Отдавал свою еду то Боре с Глебом, то соседским ребятам, считал, что ещё не заслужил. Юра Карцев вспоминал, что они с младшим братом, как-то стояли около туалета – деревянный, на улице – возле него росла цветущая, душистая сирень, Лева вышел.

– А вы чего? – удивился.

– Чего, чего. Туда.

– Постучать что ль не мог.

– Стучал.

– Чё-то я не слышал. Какие-то вы хилые, смотреть на вас страшно, у меня там больше, чем вы вместе взятые. – Засмеялся. – Идите к нам, мама кашу сварила.

Почему Юре запомнилась именно эта хулиганская Лёвина выходка, не знаю, но они и вправду тогда были совсем прозрачные, есть нечего, а Лёва подкармливал, делился своей едой, хотя и подшучивал, жалел их.

Лёва всё больше походил на Алексея и лицом, и характером, может, потому что старался ему подражать. Правда, за лето он вымахал и теперь был даже выше отца и шире в плечах, в нём уже стала проявляться какая-то особая мужская красота – храбрость, благородство, честность – все это вырисовывалось в чертах лица, ровных, правильных, во взгляде, в быстрой походке, и в ровно зачёсанных, как у Алёши, светлых волосах. Он был словно герой из книжки. Ему хотелось походить на героев своего любимого Гайдара, он верил, что на свете есть справедливость, что надо бороться за правду и защищать слабых, и скоро на земле наступит такое время, когда никто никого не будет обижать – а все будут жить счастливо, и он будет зарабатывать, чтобы и у мамы, и у Лены, и у Бори с Глебом всегда была еда, и чтобы папа гордился им. Девчонки заглядывались, а он со всеми одинаково приветлив, серьезен и холоден. Он считал, что это должна быть встреча на всю жизнь, что раз увидит – и навсегда, поймёт, что это та самая и единственная, такая особенная среди всех. И ни красавица Зоя, ни другие его одноклассницы не подходили, они были обычные, известные с детства и вовсе не особенные.

Он встретил ту особенную через год и сначала не понял. Для подготовки к экзаменам надо было ходить в библиотеку, книжки достать непросто. А поступить в техникум необходимо. И Лёва ездил, читал, что-то выписывал, заучивал. А за соседним столом сидела девушка, смешная, вся в светлых кудряшках и с книжками по химии. Изумрудные глаза с непривычно-темными для светлого лица ресницами и бровями смотрели в книгу, а иногда робко на него. Они переглядывались так много раз, и однажды она не выдержала и улыбнулась, у неё были тонкие губы и ямочки на щеках, как у ребенка. Девушку звали Люсей и готовилась она в медицинский.

– Я хочу стать врачом, чтобы вылечить всех людей, чтобы никто больше не болел.

– Так уж всех и вылечите?!

– А что? Вылечу, всех-всех.

Лёва смеялся.

А навстречу им шли Боря с Глебом.

– Вот, знакомьтесь, это мои братья Борис и Глеб.

– Ой, вы близнецы?!