Борис и Глеб

Путша, ехавший впереди, обернулся на крик князя. Святополк полупривстал в телеге и, глядя перед собой невидящими, широко раскрытыми от ужаса глазами, кричал:

— Гонятся! Скорее! Ох, скорее же!

Посланные в дозор слуги Путши сказали, что никакой погони за князем нет. Но Святополкуже ничего не слышал и не понимал. Он повторял раз за разом лишь два слова: «Гонятся, скорее!»

Сбившийся с пути, заплутавший в дебрях между Чехией и Польшей отряд Святополка был настигнут погоней. Меч, поднятый против братьев, обрушился на голову убийцы. Не люди, но сама смерть покарала великого грешника.

Глава шестая. КТО ВИНОВАТ?

Драккары Эймунда медленно входили в один из рукавов устья большой реки. Гребцам не приходилось напрягать силы: к счастью для людей Эймунда, ветер был западный, и он помогал кораблям идти против течения. Эймунд, сын Хринга, стоял на носу передового драккара, у злобно ощерившейся драконьей головы, и зорко смотрел по сторонам. Рядом с ним были низкорослый, коренастый, густобровый, похожий на гнома Грим, с боевым топором в узловатых, как древесные корни пальцах, и юный Лё'гманн — лучший лучник в отряде.

Перед ними тут и там по мшистым, топким речным берегам чернели избы жалких, нищих эстов: поживиться здесь было нечем. Солнце поднималось, вставало за плотной пеленой облаков, и туман медленно рассеивался, отлетая от земли, хотя отдельные клочья его еще затаились в низинах, цеплялись за здешние низкорослые березы. Вокруг простиралось плоская, как сковорода, однообразная местность — межграничье Финнланда и Гар-дарики.

Смоленые кони морей — драккары шли по этой огромной серой реке, повисшей над своим глубоким дном, как огромное серое небо — над ней самой. Драккары шли к Альдегьюборгу — городу конунга Ярицлейва; в Гардарики этот город называли Ладогой. Вода, рассекаемая веслами, пела свою вечную влажную песню. Было зябко и немного тревожно: ни Эймунд, ни его люди не знали, что их ждет. Конунг Ярицпейв был скуп — об этом Эймунд и его воины знали. И это было плохо. Конунг Ярицпейв вел долгую войну с братом за власть в Гардарики, за трон в столице Кэнугарде — об этом Эймунд и его люди знали тоже. И это было хорошо. Конунгу были нужны храбрые и сильные воины.

На корме мерно начал свою вису старый скальд Сигват:

Ужас множа, велий
Полк ты вел в сраженье,
Пытал не на шутку мен, врагов калеча.

Сложат ли и о нем хвалебную песнь или сагу? Суждено ли ему вернуться из Гардарики со славою и богатством или, на радость врагов, могильная земля покроет его?