Борец сумо, который никак не мог потолстеть

Книга напоминает баховские двухголосные инвенции или ленту Мёбиуса, где записана жизнь Гитлера в реальном варианте и жизнь Адольфа Г. — история в сослагательном наклонении. Один — монстр, параноик, исчадие ада, он ненавидит и боится людей, культивируя несокрушимую волю, его девиз: «Я создал себя сам, наперекор всем и вся». Процесс превращения в чудовище был запущен, когда рухнула его мечта сделаться художником. Не выдержав вступительного экзамена в Академию, Гитлер, снедаемый завистью, злобой, вспышками агрессии, оказался отброшен на обочину жизни. Нищенские съемные комнатенки сменились казармами Первой мировой. Весть о поражении Германии застает его в госпитале, на больничной койке; полуослепший, отравленный газами, в бреду он пытается осмыслить случившееся, ищет и находит виноватых — это евреи. Этот Гитлер навязывает немецкому народу свою мечту, превратив ее в самый жуткий кошмар XX века.

Развилка, давшая возможность написать историю в сослагательном наклонении, приходится на 8 октября 1908 года, тот день, когда Адольфа Г. принимают в Венскую академию художеств. Он занят любимым делом, у него появляются приятели, свой круг общения. Денег у Адольфа Г. так же немного, как и у Гитлера, но их отсутствие он воспринимает вполне спокойно, мало ли художников голодает. Сытость — идеал обывателей. Его любимого композитора Вагнера вечно преследовали кредиторы.

Что до Адольфа Г., то он с удовольствием проводит вечера в Венской опере, посещает занятия, делает некоторые успехи в живописи. Обыватели, эти двуногие животные, приходят в восторг от его этюдов, а он мечтает написать маслом монументальное полотно. В залах музея забавляется нехитрой игрой: закрыв глаза, начинает крутиться на месте, затем, внезапно остановившись, вытягивает руку и открывает глаза. Палец указывает на полотно Босха? Прекрасно, это означает, что ему суждено создать нечто более значительное, чем Босх или Кранах. Проблема лишь в том, что в классах Академии пишут с натуры, а Адольф Г. до сих пор при виде обнаженной женщины падает в обморок.

Жирными, акцентированными штрихами он обозначил контуры плоти, затем набросал ягодицы, изгиб бедер и под конец принялся энергично прописывать волосы. На десятой минуте получился набросок, напомнивший ему офорт Леонардо «Леда и лебедь».

Зазвонил колокольчик преподавателя. Ученики сменили листы. Модель обернулась.

Адольф не успел мобилизоваться. В поисках подходящей позы женщина прикрывала рукой то грудь, то живот. Взгляд Адольфа следовал за этим перемещением, как вдруг на него обрушилась какая-то бешеная сила, в глазах его помутилось, и он рухнул на пол.

Следующего занятия с нетерпением ожидала вся школа. Преподаватели, свободные посетители, студенты самых разных уровней — все знали о девственнике с первого курса, который падал в обморок при виде голой женщины.

Знакомый врач приводит Адольфа Г. к психиатру, который специализируется на отклонениях в поведении. Это Зигмунд Фрейд. Сеансы психоанализа помогают молодому художнику преодолеть сексуальные проблемы, писатель же получает возможность рассказать о его детстве. Кстати, этот сюжетный ход имеет вполне реальные основания: известно, что в 1918 году Гитлер подвергался лечению гипнозом у последователя Фрейда. Пятнадцать лет спустя, узнав о приходе к власти своего бывшего пациента, врач, ставший к тому времени маститым ученым, заявил своим ученикам, что страной правит сумасшедший. Через два месяца он лишился кафедры, ему запретили преподавать, он вынужден был бежать в Швейцарию, где вскоре покончил с собой, успев спрятать в сейфе на базельской вилле медицинское досье Гитлера.