Борьба за жизнь

Потрясенный Поль упоенно следил за жизнью машин, как вдруг грохот пронзил резкий свисток. Шум начал затихать, машины замедлили свой бег, остановились, а рабочие стали покидать печи, станки, агрегаты. Вскоре галерея совсем затихла и опустела.

Годри поднялся к себе и сердечно поздоровался с гостем. Сели обедать.

Молодой человек, под впечатлением увиденного, забросал хозяина вопросами. Тот подробно отвечал и рассказал волнующую историю владельца завода, господина Отмона, который начинал на пустом месте, а теперь стал одним из ведущих механиков-конструкторов мира, гордостью французской промышленности.

Действительно, Отмон начинал с простого рабочего. В своем бедном детстве он не каждый день обедал и недолго учился в школе. Но, будучи одарен недюжинными способностями и энергией, он поклялся преуспеть и сдержал слово. Работая день и ночь, занимаясь самообразованием, он мало-помалу выбился из низов. После долгих лет труда изобрел аппарат, произведший революцию в промышленности, достиг богатства и славы. Однако молодой гений не почил на лаврах, а неутомимо продолжал изыскания, придумывал, улучшал, отшлифовывал идеи и механизмы, тратя безумные деньги и силы.

Теперь, окруженный славой и почетом, купаясь в роскоши, он охотно вспоминал о полуголодном детстве и, будучи одним из ведущих специалистов в своей области, оставался добрым и доступным человеком.

Слушая рассказ о современной «Золушке», Поль буквально впитывал слова хозяина дома. К нему пришла уверенность в правильности своего выбора — он будет механиком.

Годри одобрил решение юного друга. Поль ему нравился, а от Биду он знал печальную историю подростка. Добряку хотелось помочь мальчику, помешать повторить грустный пример приемного отца. Уверенный в своем протеже, он немедленно познакомил Поля с Даге, тоже начальником мастерской, жившим здесь же, по другую сторону галереи. Даге и его жена, у которых не было детей и которым Поль понравился, предложили жилье с пансионом [38]. Дело уладилось за десять минут.

Так как было уже поздно, Годри и Марьетта проводили Поля до улицы Ванв. Годри с женой шли под руку, а юноша вел Марьетту. Шагая, счастливый, рядом с девушкой, он мечтал о будущем. Совсем скоро он получит вожделенную работу, будет жить рядом с милой подругой, станет работать не покладая рук, сколотит состояние, добьется успеха, как его будущий хозяин, господин Отмон… Поль чувствовал в себе энергию и силу, все казалось возможным.

Вот и улица Ванв. Все дружески расцеловались и расстались до скорой встречи.

Дени дома не было. Вернулся он к четырем часам утра, бледный, шатаясь и распространяя запах алкоголя. На следующий день художник встал очень поздно и, чувствуя свою вину, старался казаться особенно веселым. Поль, напротив, был серьезен и не смеялся вымученным остротам отца.

Чтобы загладить вину, Дени ласкался к мальчику, называл нежными именами и, наконец, видя, что ничего не помогает, спросил, в чем дело.

— Ни в чем, — ответил юноша.

— Ты как будто на меня сердишься…

— Как можно сердиться, ведь я видел от тебя только хорошее.

— Тогда что же?

— Дело в том, что наступил момент покинуть тебя, и мне грустно.

— Покинуть меня? — Художник решил, что ослышался.

— Да, отец. Я уже вырос, становлюсь мужчиной и не могу больше сидеть у тебя на шее.

— Но я ничего от тебя не требую!

— Знаю, ведь ты такой добрый! Но пойми, я почти мужчина, мой первый отец был рабочим, я тоже должен стать рабочим.

— Что за муха тебя укусила? Твой папа Дени еще не настолько сдал, чтобы не заработать на пропитание.

— Отец, мне четырнадцать… Самый возраст браться за дело! Я нашел место, поступаю в обучение, со столом и жильем…

— Просто бред какой-то! Ты слишком молод… не можешь жить в мастерской…

— Господин Отмон начал зарабатывать на жизнь в двенадцать лет.

— A-а, так это у Отмона…

— Да! Я обожаю механику… обязательно буду конструктором… Но ты так много сделал для меня, память о тебе никогда, слышишь, никогда не сотрется в моем сердце. Я был и остаюсь твоим сыном, милый папа Дени, всегда… всегда…

— Так хотелось, чтобы ты стал ученым…

— Я и стану, если последую своему призванию.

— В любом случае, — Дени начал сдаваться, — ты будешь приходить ночевать.

— Нет, отец, это невозможно! Так будет плохо для нас обоих.

— Знаешь, сынок, если скажешь хоть слово, я брошу Мели и никогда больше ее не увижу.

— Ты свободный человек, я хочу тебе счастья. Не делай глупостей, отец, не отговаривай меня.

— Ах нет, нет… Не могу расстаться с тобой, дитя мое, ведь мы вместе уже шесть лет… Я люблю тебя всем сердцем, мой мальчик! Знаю, я далек от совершенства, делаю непотребные вещи… Но мое отцовское чувство так живо… оно выше моих глупостей… выше всего… ведь ты знаешь!..

Дени плакал. Поль, взволнованный и тоже в слезах, прижал к груди голову отца и мягко сказал:

— Отец! Ты спас мне жизнь… Душа, сердце мои принадлежат тебе. Я твое дитя… Прикажи — сделаю как захочешь.