Борьба за трон

Извинившись перед королем в том, что он пойдет вперед, аббат повел своего царственного посетителя в трапезную с каменным полом, заставленную простыми дубовыми сиденьями.

Здесь они остановились, поджидая, пока подойдут остальные спутники короля. Затем аббат повел посетителей через длинный коридор в церковь, где тем временем собралась уже вся монастырская братия.

Едва освещенная несколькими свечами, церковь была так же скромна и проста, как и другие помещения монастыря, которые они уже видели. Только на алтаре были кое-какие украшения. Пол был устлан циновками из тростника.

Для короля было поставлено дубовое кресло, все прочие уселись на скамьях. Торжественность богослужения и важная осанка монахов произвели глубокое впечатление на Иакова.

После богослужения, когда братия разошлась, король представил аббату своих спутников. Настоятель встретил их очень любезно и, обращаясь к сэру Барклею, спросил:

— Мы, кажется, встречались с вами, сын мой?

— Вы не ошиблись, достопочтенный отец, — ответил полковник. — Мы действительно когда-то встречались. Но я не решился сам напомнить вам о былом.

— Увы! Покаяние и молитва могут дать нам душевный покой, но не могут низвести на нас забвение. Прошлое постоянно мучает меня. Прежде, чем вы тронетесь в обратный путь, я хотел бы иметь с вами беседу.

Заметив, что король желает говорить с ним наедине, аббат взял светильник и провел его в небольшую комнату, где стояли простой стол и кресло.

Поставив светильник на стол, аббат подвинул кресло к королю, но тот решительно отказался сесть.

— Достопочтенный отец, — сказал он. — Я желаю получить от вас духовное исцеление. Я делал много грехов, и, хотя совесть постоянно мучает меня за это, я стараюсь искупить свои грехи молитвою и раскаянием, мира все-таки нет в душе моей.

— Не впадайте в отчаяние, государь. Мир придет. Я тоже великий грешник, и мне казалось, что не будет мне прощения, а теперь моя душа спокойна. При вашем высоком положении ваше величество постоянно подвергаетесь многочисленным искушениям, которым, вероятно, поддаетесь иногда. От этого и происходят угрызения совести.

— Вы сказали святую истину, досточтимый отец. Если бы я мог удалиться от мира, подобно императору Карлу V, я пришел бы сюда и получил бы здесь то душевное спокойствие, которого тщетно добиваюсь теперь. Но, увы! Я не могу этого сделать!

— Раскройте мне ваше сердце, — сказал аббат, — и я дам вам совет и утешение.

Король опустился на колени и стал исповедываться. Аббат слушал его внимательно и, сделав ему надлежащее наставление, произнес:

— Да разрешит тебя Господь Иисус Христос от всех грехов твоих и да поместит он тебя в среде избранных своих.

Несмотря на то, что ни король, ни его спутники ничего еще не ели, им объявили, что до ужина еще одна служба. Для Иакова не существовало усталости и лишений, и он умел везде быстро приспосабливаться. Но для его спутников это было серьезным испытанием, почти превосходящим их силы.

Наконец наступило время ужина.

Ой был подан в трапезной и состоял из кореньев, яиц, хлеба и овощей. Все это едва могло утолить приступы голода.

Король сидел рядом с настоятелем и вел с ним оживленную беседу. Но Вальтеру, Тильдеслею и Барклею, истощенным голодом, было не до разговоров. Да и не от чего было им оживиться, ибо вместо всяких напитков подавалась только чистая вода.

По окончании ужина снова маленькая молитва, после чего гостей отвели в спальные комнаты, где они должны были спать на соломе.

На утренней службе, в половине третьего ночи, присутствовал один король. Аббат и монахи были все налицо. Между ними выдавался когда-то красавец щеголь сэр Станлей. Теперь он жил в хижине, которую сам построил себе в лесу, примыкающем к монастырю. Хотя сэр Станлей был одет во власяницу и совершенно оброс бородой, король сразу узнал его.

В шесть часов в трапезной был подан завтрак. Посетители надеялись, что им дадут что-нибудь существенное, но действительность горько разочаровала их.

В их распоряжении оказались только овсяная похлебка и хлеб. О масле не было и помину. При виде этого скудного стола сэр Джордж почувствовал, что он умирает. Вальтер и полковник Тильдеслей едва могли переносить терзание голода.

Король казался совершенно довольным.

Одни служители не терпели никаких лишений, привезя с собою хороший запас провизии.

После завтрака аббат попросил к себе сэра Барклея и имел с ним в своей келье продолжительный разговор, настойчиво уговаривая его вступить в число братии монастыря. Но сэр Джордж успел уже сделать важное открытие, что монастырская жизнь с ее постами и молитвами не годится для него, и решительно отказался от предложения аббата.

— Я удивляюсь вашему благочестию и самоотвержению, достопочтенный отец, — отвечал он, — но сам решительно не способен подражать вам.

— Попробуйте, сын мой, — настаивал аббат. — Вы скоро одолеете первые трудности.

Настоятель имел также разговор с Вальтером и Тильдеслеем. Молодой человек особенно ему понравился.