Борьба миров

Подошедшие марсиане остановились и, по-видимому, начали о чем-то совещаться. Разведчики, наблюдавшие за ними, донесли, что они оставались на месте около получаса. Опрокинутый марсианин — маленькая коричневая фигурка, издали похожая на грибной нарост, — неуклюже выполз из своего колпака и занялся починкой треножника. К девяти часам он уже кончил работу, и его колпак снова показался над лесом.

Все семеро марсиан выстроились полукругом на равном расстоянии друг от друга.

Вскоре после девяти вечера к этим трем часовым присоединились четыре других марсианина, каждый вооруженный большой черной трубой. Такие же трубы были вручены и трем первым. Затем все семеро разместились на равном расстоянии друг от друга по кривой линии между Сент-Джордж-Хиллом, Уэйбриджем и селением Сенд к юго-западу от Рипли.

Лишь только они двинулись вперед, с холмов взлетели сигнальные ракеты, предупреждая батареи, расположенные у Диттона и Эшера, об опасности. В то же время четыре другие боевые машины, также снабженные трубами, переправились через реку. Две из них, чернея на фоне заката, выросли вдруг передо мной и викарием, когда мы, усталые и измученные, плелись по дороге к северу от Голлифорда. Нам казалось, что они двигаются по облаку, потому что молочный туман, покрывавший поля, подымался до одной трети их высоты.

Увидев гигантские треножники, викарий вскрикнул сдавленным голосом и пустился наутек. Но я знал, что бежать от марсианина бесполезно; поэтому я свернул в сторону и пополз среди покрытых росой зарослей терновника и крапивы в широкую придорожную канаву. Викарий оглянулся, увидел, что я делаю, и побежал назад ко мне. Два марсианина остановились: ближайший к нам обернулся к Сенбери, второй смутно обрисовывался как раз под Вечерней звездой в стороне Стена. Рев марсиан прекратился: в совершенном молчании они заняли позицию, расположившись широким полумесяцем, который охватил цилиндры. Расстояние между рогами полумесяца достигало восемнадцати километров. Ни разу еще со времени изобретения пороха сражение не начиналось в такой тишине.

Нам казалось, как должно было казаться любому наблюдателю, находившемуся в Рипли, что марсиане — единственные властители ночного мрака, освещенного бледной молодой луною, звездами, отблеском заката и красноватым заревом горевших лесов Сент-Джордж-Хилла и Пенсхилла. Но прямо против этого полумесяца, повсюду, у Стена, Хенслоу, Диттона, Эшера, Окхема, за холмами и лесами, к югу от реки, за низкими тучными лугами к северу от нее, из-за деревьев и домов были выставлены орудия. Сигнальные ракеты взвивались и рассыпались искрами во мраке; душевные силы всех тех, кто стоял на батареях, были напряжены до последней степени. Стоит марсианам приблизиться к линии огня, и все эти неподвижные людские силуэты, все эти орудия, поблескивающие в сумерках, будут охвачены громовой яростью боя.

Без сомнения, подобно мне, тысячи этих бодрствующих людей думали об одном и том же: понимают ли марсиане, с кем они имеют дело? Догадались ли они, что нас миллионы и что мы организованы, дисциплинированы и действуем согласованно? Или для них наши выстрелы, неожиданные удары наших снарядов, наша упорная осада их укреплений то же самое, что для нас яростное нападение потревоженного пчелиного роя? Неужели они так самонадеянны, что хотят истребить всех нас? (В это время еще никто не знал, чем питаются обитатели Марса). Сотни таких вопросов приходили мне в голову, пока я наблюдал за стоявшим на страже гигантом. Вместе с тем я думал о том, готов ли Лондон к встрече неприятеля? Повсюду ли вырыты волчьи ямы? Удастся ли заманить марсиан в ловушку к пороховым заводам в Хенслоу? Хватит ли у лондонцев мужества и выдержки, чтобы превратить свой огромный город в пылающую Москву?

Но вот — после бесконечного, как нам показалось, ожидания — над землей прокатился гул отдаленного пушечного выстрела. Затем второй, много ближе, и за ним — третий. Тут марсианин, стоявший возле нас, высоко поднял свою трубу и выстрелил из нее, как из ружья, с таким грохотом, что земля задрожала. Марсианин у Стена последовал его примеру. При этом ни пламени, ни дыма, просто очень громкий выстрел.

Я был так поражен этими громовыми раскатами, следовавшими один за другим, что, забыв об опасности и о своих обожженных руках, полез на плетень посмотреть, что творится у Сенбери. Раздался новый выстрел, и высоко надо

мной пролетел снаряд. Я ожидал, что увижу дым или огонь, или какой-нибудь иной признак разрушения, но увидел только темно-голубое небо с одинокой звездой и белый туман, стлавшийся по земле. Ни вспышки, ни взрыва! Все было тихо, — прошла всего одна минута.

— Что случилось? — спросил викарий.

— Бог знает, — ответил я.

Летучая мышь пролетела и скрылась. Издали донесся и замер какой-то крик. Я взглянул на марсианина: он быстро и плавно скользил теперь к востоку вдоль берега реки.