Борьба без проигравших

С бьющимся сердцем, жадно хватая ртом воздух, Элизабет вырвалась из его рук. Неподдельное чувство омерзения, овладевшее ею, заставило ее мозг проясниться, и она швырнула скомканную записку ему в лицо. Калеб на лету поймал записку, быстро взглянул на нее, затем бросил в мусорную корзину. Его лицо было бесстрастно.

— Ты, сволочь, — прошипела она, — ты позволил мне надеяться… — Она остановилась, гнев душил ее. Она знала, что похожа сейчас на ведьму, но ей было наплевать на это. — Ты позволил мне надеяться все это время…

Руки ее беспомощно упали, глаза были совершенно сухие. От злости Элизабет не могла даже заплакать.

В его сердитом голосе послышалась слабая нотка сожаления:

— Не стоило даже пытаться делать это, Лиззи.

— Как ты мог? Я ведь надеялась, молилась. День за днем! А ты знал, что это безнадежно. Ты дурачил меня! Ну почему, почему, Калеб? Ради Бога, скажи, почему ты не рассказал мне об этой проклятой записке?

Его лицо вдруг стало таким суровым, что Элизабет в страхе отступила назад.

— А ты как думаешь, черт побери? — заорал он. — Мы оба знаем, что я пообещал с тобой сделать, если ты попробуешь убежать. Ты этого хочешь? Хочешь жестких методов?

Он ударил кулаком по буфету, отчего его содержимое зазвенело.

— Надо было сделать это с тобой с самого начала. К черту все цивилизованные методы! — он сделал угрожающий шаг ей навстречу. — А, Лиззи? Что ты скажешь насчет традиционного способа депрограммирования? Только ты да я. Двадцать четыре часа — бац! — и мы с этим покончим, и расстанемся друг с другом по-хорошему.

От этих слов Элизабет вздрогнула, словно от пощечины: «И расстанемся друг с другом по-хорошему!»

Калеб добавил:

— И позволь мне заверить тебя, милочка, если я депрограммирую тебя, ты навсегда останешься депрограммированной. Второй раз тебе не захочется это повторить.

Элизабет не думала, она действовала. В ту же секунду, как он приблизился к ней, она схватила стул и замахнулась на Калеба. Он уклонился, и она со всего маху грохнула стулом по столу, свалив несколько пакетов с продуктами на пол. Она принялась колотить стулом по чему попало. Это было чертовски здорово, пока Калеб не обхватил ее руками сзади и не выхватил стул.

— Довольно! — резко сказал он.

Она отчаянно боролась с ним, ярость придавала ей силы. Тем не менее, он шутя справился с ней, просто обхватив своими мощными руками, словно живая смирительная рубашка.

Элизабет почувствовала, как он дышит ей в затылок, и услышала насмешливый голос:

— Знаешь, ты действительно превосходная актриса. Ты так ловко притворялась слабенькой послушной. Я даже удивлялся, почему ты не пытаешься ну хотя бы выцарапать мне глаза. Если бы ты не нашла записку, я, наверное, купился бы на твои штучки.

Элизабет задыхалась от бессилия. Она принялась извиваться изо всех сил, но Калеб сжал ее так, что она едва могла дышать.

— Думаю, спектакль окончен, — заметил он. — Мы оба вспомнили, что такое настоящая Лиззи.

Калеб повернул ее лицом к себе, и Элизабет неожиданно лягнула его в голень и в то же время попыталась вцепиться ногтями ему в глаза. Он резко схватил ее за запястье и проворчал:

— Неужели это я подал тебе идею? — Потом перебросил ее через плечо. — Я знаю одно хорошее местечко, где тебе не мешает немного остыть.

Такое обращение было для Элизабет уже не в новинку. Только на этот раз руки у нее были свободными. Так он хочет, чтобы она обнаружила свое истинное нутро? Пока Калеб неторопливо нес Элизабет в кладовку, она задрала на нем свитер и впилась зубами в голую спину. Калеб замычал, остановился и начал ее трясти в бесплодной попытке заставить ее разжать зубы.

— Отцепись! — заорал он.

В ответ она еще крепче вонзила в него зубы. Калеб выругался и ткнул ее в чувствительное место под ребрами. Элизабет вскрикнула и разжала зубы. Он стряхнул ее со своего плеча, и она оказалась прямо напротив шкафа с деревянными полками. Ее взгляд уперся в коробки и банки, стоявшие на полках.

— Ты даже не пытайся… — начал было говорить Калеб, и тут же отскочил в сторону, потому шкаф рухнул на пол и из него посыпались овсяные хлопья, рис и сахарный песок.

— Ну что, такая я тебе нравлюсь? — ехидно спросила Элизабет.

Ее противник стоял в дверях, тяжело дыша. Ом как будто оценивал нанесенный урон. Голос Калеба прозвучал угрожающе сдержанно:

— Ты подберешь все до последней крошки, и после этого займешься уборкой на кухне.

Она выругалась самыми оскорбительными словами, какие только знала.

Калеб лишь презрительно фыркнул:

— Если ты вежливо попросишь меня, я научу: тебя, как надо ругаться. — И вышел, захлопнув за собой дверь.

Элизабет услышала, как щелкнул замок. Она тут же подтащила табуретку к одному из высоких узких окон и открыла его. Взобралась на подоконник и, ухватившись за раму, начала протискиваться и… чуть не застряла на полдороге. Только мысль о том, что Калеб может застать ее в таком положении, придала ей силы пролезть в узкую щель. Окно было расположено довольно высоко, но Элизабет спрыгнула, не раздумывая. Лишь только ноги ее коснулись земли, она бросилась бежать через лужайку к лесу.