Борьба

– Раз уж ты, кажется, следишь за нами, как никудышный сыщик, ты должен знать, что Сет остановился и рассказал мне правду о том, что случилось.

Аполлон откинул назад голову и, секунду помолчав, сказал:

– Ты говоришь как глупый ребенок, бьющийся в истерике.

– О боже, – пробормотал стоявший позади меня Люк. Глаза Алекс округлились.

Неожиданно мне показалось, что его слова хлестнули меня кнутом. Это длилось всего несколько секунд, а затем я отбросила боль, как делала много раз в прошлом, когда думала о своем отце. О том, где он находится и почему он не был частью моей жизни.

Во время наших встреч с Аполлоном случались моменты, когда я испытывала желание броситься к нему. Я лишь хотела, чтобы он обнял меня так, как обнимал Алекс ее отец, когда они встретились в Ковенанте. Мне хотелось, чтобы Аполлон поговорил со мной так, как говорил он с Алекс и Эйденом.

Но сейчас я жаждала только одного – ударить его и посильнее.

Меня переполнил гнев, заглушивший усталость и боль в руке.

– Откуда тебе знать, как говорит ребенок, бьющийся в истерике? Ты что ли часто проводил время с детьми, чтобы об этом рассуждать? Ты ведь не присутствовал ни при одной из моих истерик. Или на моих днях рождения. Или на праздниках. Или во время любого из сотни случаев, когда у моей мамы случалось обострение, а я до смерти боялась, что она может случайно пораниться.

Мои слова попали точно в цель. Я поняла это, потому что комната внезапно будто наэлектризовалась. Алекс и Эйден беспокойно заерзали на месте, и у меня появилось чувство, что Люк прожигает мою спину взглядом.

– Думаешь, я этого хотел? – спросил Аполлон. – Что я сам решил не быть с тобой рядом?

– Даже сейчас, при разговоре, ты предпочитаешь не смотреть на меня, поэтому да – я думаю, ты сам решил не быть рядом со мной.

Аполлон развернулся с такой скоростью, что я едва заметила его движение. Прочитать эмоции на его лице было сложно. Да я и не хотела.

Опередив его, я заговорила первой:

– Когда ты появляешься, то почти не разговариваешь со мной. Черт возьми, да ты, похоже, ребят больше рад видеть, чем меня, свою дочь. – Я указала на Алекс и Эйдена, стоявших по ту сторону разлома. Не знаю, что именно выбило меня из колеи. В тот момент это могло быть что угодно, ведь мою душу переполняла глубокая печаль. – Ты даже не рассказываешь мне о моей матери. И всегда исчезаешь, прежде чем я успеваю что-нибудь спросить.

Грудь Аполлона тяжело вздымалась и опускалась, его широкие плечи распрямились.

– Иногда лучше пресечь вопрос, что приведет к ответу, который ты не захотела бы услышать или узнать. – На его лице вдруг промелькнуло сожаление, а внутри меня все заледенело и застыло. Даже сердце.

– Зачем ты так говоришь?

Аполлон отвел взгляд, и я… Я поняла. Я просто знала. Мое сердце упало куда-то в пятки, а в груди словно разверзлась пропасть.

– Я хочу увидеть маму. Сейчас.

– Это невозможно, – тихо ответил он.

Я сделала вдох, а затем еще один, но это не помогло избавиться от охватившего меня тревожного чувства.

– Потому что она на Олимпе, да? И мне нельзя туда входить?

Аполлон, мой отец, ничего не ответил.

Стоявшие за его спиной Алекс и Эйден стали какими-то размытыми.

– Ты же об этом твердил мне все время. Что она в безопасности на Олимпе. Поэтому я хочу увидеть ее.

– Джозефина…

– Я хочу увидеть свою маму, – снова сказала я, медленно и раздельно, на случай, если он не понял мою просьбу.

– Ты не сможешь. – Его голос был таким же напряженным, как и выражение его лица.

– Если ты не перенесешь меня к маме, я пойду сама.

В его ярко-синих глазах появилось удивление.

– Я знаю, где проход на Олимп, – заявила я. А затем решила немного приукрасить, ведь я не знала, пропустит ли меня Медуза и удастся ли мне пройти мимо нее. – Я могу и пройду через те ворота.

Спустя мгновение Аполлон стоял прямо передо мной.

– Ты должна понимать: я сказал тебе то, что сказал, поскольку в то время это казалось лучшим вариантом. Ты только-только узнала, что ты моя дочь и что за тобой охотится Титан. Едва успела осознать, что твоих бабушку и дедушку убили. Я выбрал другие слова, поскольку думал, что ты не сможешь вынести правду.

Внутри меня все как будто умерло. Душа, казалось, начала трескаться и распадаться на части.

Аполлон понизил голос:

– Я пытался остановить Гипериона, когда он пришел в дом твоих бабушки и дедушки, но не поспел туда вовремя. Твоя мама была…

– Нет, – прошептала я.

Он закрыл глаза.

– Твоя мама уже была мертва.

Глава 5

Аполлон все говорил, а я слушала и… все понимала. Я чувствовала каждое его слово своей кожей, в которую как будто вонзались тысячи раскаленных игл.

Мама умерла?

Я открыла рот, и из моей груди вырвался всхлип отрицания, превратившийся в крик. Ярость и боль пронзили каждую клеточку моего тела. Я продолжала кричать, чувствуя, как злость и страх смешиваются со струившимся по моим жилам эфиром.

Ярко-синие глаза Аполлона округлились за секунду до того, как зрачки превратились в белые огни. Он протянул ко мне руку.

– Джози…