Боратынский

Может быть, еще в Вильманстранде он получил глупую шутку: что умерла С.Д.П. Он не любил ее больше, но все равно шутка была глупая. Впрочем, она, бывало, сама так шутила. В Петербурге он узнал, что это правда. Наверное, он был у ней на Волковом кладбище. Памятник еще не сделали. Стоял крест с именем и датами: 1792 -- 1824 1792--1824 25 сентября -- 4 мая

"Бог добр, -- говаривала она, -- накажет да и помилует".

* * *

Лето прошло как сон. С Дельвигом, Левушкой Пушкиным, Рылеевым, Жуковским, Тургеневым. -- Говорили. -- О Байроне, о славе, о деспотизме, о любви, о будущем, о "Северных цветах", о том, что Пушкина, год назад переведенного из Кишинева в Одессу, теперь собираются выслать и из Одессы, о том, что нужен свой журнал, о том, что чем дальше, тем хуже и темнее...

Байрон умер в апреле в Греции: не от пули -- от горячки. "После смерти Наполеона никакая смерть так глубоко в душу... не врезывалась, как его. Наш век есть точно век мирмидонов *; кто только немножко перерастет казенную меру посредственности, тот сейчас людьми или Судьбою выключается из списков..." -- Рылеев написал на его смерть: Друзья свободы и Эллады Везде в слезах в укор судьбы; Одни тираны и рабы Его внезапной смерти рады.

Рылеев кипел. Чем хуже, чем темнее было, тем ярче сверкали его глаза. Жизнь Рылеева давно шла в двух мерах: явной и тайной. Бестужев тоже был принят в тайный союз, и они выбирали теперь -- достойнейших. Тайна есть тайна, никто, кроме них, не знает, говорили они только между собою насчет участия Боратынского в замыслах распространения общей свободы, или намекали самому ему -- как особенно укоренному судьбой и тираном на такие замыслы, или, уже летом 824-го года разочаровавшись в нем, не принимали его в расчет своей тайной жизни. Расстались они, во всяком случае, холоднее, чем встретились, и Бестужев скоро скажет Пушкину: "Что же касается до Баратынского -- я перестал веровать в его талант. Он исфранцузился вовсе. Его "Эдда" есть отпечаток ничтожности, и по предмету и по исполнению".

На даче у Александра Ивановича Тургенева 15-го июня он читал законченное послание "Богдановичу": Жуковский виноват: он первый между нами Вошел в содружество с германскими певцами И стал передавать, забывши божий страх, Жизнехуленья их в пленительных стихах. Прости ему господь! -- Но что же! все мараки Ударились потом в задумчивые враки...

Жуковский хохотал первым. Но печатать нельзя -- не поймут, скажут: "Что за идея пришла Баратынскому писать столь негодными стихами... Мараки, задумчивые враки и пр. похоже на лай собаки, а не на напев его сладкогласной лиры. Да и что за водевильные мысли во всей пьесе! Словно шуточки "Благонамеренного"!" -- Если напечатать, чему обрадуется толпа? -- Только строчкам о Жуковском, потому что они напомнят ей пассажи Цертелева и Федорова. Такова наша публика, она не понимает басни, если в конце ее не находит нравоучения, не угадывает шутки, не чувствует иронии...

Было новое лицо -- Языков. С ним он прежде встречался заочно -- на журнальных страницах (однажды они оказались совсем на соседних страницах -в воейковских "Новостях литературы": он -- с "Падением листьев", Языков -- с "Чужбиной"). Языков был -- как и полагается 20-летнему юноше -- жадно влюблен в Светлану и ревновал, как ревнуют в 20 лет ("Она чрезвычайно любит Баратынского и Льва Пушкина; это мне непонятно и не нравится: я их обоих знаю лично". В продолжение времени это, конечно, пройдет).

Может быть, новое лицо и сочинитель лучшей русской комедии всех времен (после Фонвизина), в то короткое лето тоже житель Петербурга -- Грибоедов. Разумеется, почем нам знать, видели они друг друга

или нет, но уж слишком много у них было общих знакомых, где могли бы и увидеться -- скажем, у Тургенева на Черной речке или у Мухановых; в конце концов, в театре, им могли друг друга показать. За глаза Грибоедова с Боратынским, верно, знакомил Кюхельбекер, весьма сошедшийся с ним в Тифлисе в 822-м году.

Около 19-го июня у Дельвига с Булгариным вышла ссора. В чем именно было дело -- не знаем, но Дельвиг вызвал Булгарина. Булгарин отказался: "Скажите барону Дельвигу, что я на своем веку видел более крови, нежели он чернил". Дело уладил Рылеев: "Любезный Фаддей Венедиктович! Дельвиг соглашается все забыть с условием, чтобы ты забыл его имя, а то это дело не кончено. Всякое твое громкое воспоминание о нем произведет или дуэль или убийство. Dixi".

Числа 15-го июля по Петербургу пронесся слух: Пушкин в Одессе застрелился.

-- Но из Одессы этого с вчерашней почтой не пишут.

-- Сказавший слышал, от кого, не знаю.

-- О Пушкине, верно, вздор, то есть, что застрелился?

-- Вернее то, что он отставлен.

-- Не ужился с Воронцовым, этого я понять не могу.

-- Пушкин отставлен; ему велено жить в псковской деревне отца его под надзором.

Причины? Назовите две любых: та и другая будет служить достаточным обличением.