Бора

Но мои ноги продолжали бежать. Что-то бурной рекой хлынуло из носа. Протерев верхнюю губу запястьем от липкой жидкости, я непроизвольно взглянула на руку, обнаружив на ней крупные кровяные подтёки. Со всех сторон доносились звуки шагов и хрустящих под чьими-то ногами веток. Преследовавшие, обступая, смыкались вокруг плотным кольцом. Крепко сжав нож, я сквозь пелену, застилающую глаза, разглядела впереди бетонную площадку, окружённую сетчатым забором и, кинувшись к ней, случайно сбила преградившего путь человека в защитном костюме. Через широкие очки, в расщелине между плотно прилегающим респиратором и чёрным шлемом, туго обволакивающим лоб, виднелась пара испуганных карих глаз. Перескочив рухнувшее тело и оставив его позади, я вылетела на открытую местность, в то время как земля плавно начала уходить из-под ног. Развернувшись, я облокотилась спиной на решётку и выставила впереди себя нож. Человек пять, выбираясь вслед за мной из чащи, осторожно обступали меня.

– Здесь безопасно, – выкрикнул кто-то из людей.

Сняв головной убор и дыхательный аппарат, впереди идущий обнажил своё лицо.

– Успокойся, – тихо произнёс Август, – тебе никто не угрожает.

– Не подходи ко мне! – словно со стороны услышала я собственный обессиленный голос.

– Марлена, всё хорошо, – мягко повторил он.

Направив в его сторону нож, я уверенно воскликнула:

– Я не заложница.

– Никто так и не считает, – задумавшись, отозвался молодой мужчина.

– Вы держали меня взаперти, в этом доме… усадьбе.

– Снаружи имения опасно, повсюду радиация.

Смысл его слов, эхом отразившихся в слабом сознании, не сразу проявился ясным представлением той нелепой ситуации, в которую я сама себя загнала в результате нехватки достоверных сведений. Организм буквально выворачивало наизнанку. Захлёбываясь собственной кровью, лёгкие горели, разрываясь на части. С трудом отличая реальность от сладких видений, вырисовывающихся перед заплывшими глазами отчётливыми красками, я, присев на корточки, взглянула в яркое голубое небо, над горизонтом которого, принимая чёткие очертания, светился солнечный диск. Глухой удар падающего на бетон ножа донёсся до слуха оглушительным звоном.

Август, резко подскочив, схватил меня крепкими руками, не позволив упасть. Его растерянное лицо, его проницательные зелёные глаза были последним, что видела я перед тем, как окончательно провалиться в небытие.

Мирослава

Климат на Селене можно было назвать очень суровым: либо безумная жара, либо невыносимый холод, и то и другое никоим образом не напоминало благоприятные условия для существования живых организмов. Часть планеты, покрытая бескрайней пустыней, простиралась на тысячи километров, другую окутывал толстый непробиваемый слой льда. Ни растений, ни животных – все они вымерли в неравной борьбе с самой природой. Но имелось место между пламенем и холодом, где бурлящим потоком стекали полноводные реки, произрастали самые необычные деревья, корни их уходили глубоко в плодородную почву, а толстые ветки, покрытые мхом, цветами и листьями, стремились высоко к облакам. Там на небольшом участке территории кипела жизнь. Виды, обитающие в этом оазисе, отличались от земных, но принцип их биологического устройства был им подобен, а человеческий иммунитет вполне справлялся со своей главной функцией, защищая организм от местных вирусов и бактерий. Селена представляла собой ад и рай. Сливающиеся воедино, они чередовали суровый климат и сказочные просторы, царившие на поверхности планеты.

В оазисе расположился небольшой закрытый город, который в кратчайшие сроки после своего основания добился статуса вселенского центра генетических исследований. Евгений Соколов, главный научный руководитель, возглавлял совет учёных, ежедневный труд которых он пропускал через свой гениальный мозг, преобразуя несвязанный поток информации в зародышевую ячейку для нового открытия.

Высокий, немного сутулый, он фактически проживал в стенах лабораторий, плавно перетекающих в территорию университета. Огромные синие круги под впалыми голубыми глазами и многочисленные морщины на усталом лице придавали ему вид поникшего старика, однако светлые курчавые волосы, топорщащиеся во все стороны, говорили о его молодости, которая на самом деле давно покинула его жалкое, измождённое круглосуточной работой тело. Всем своим образом талантливый учёный демонстрировал глубочайшую усталость, являющуюся неотъемлемой частью всей его жизни. И лишь немногим довелось узнать, каким оптимистичным и счастливым был некогда Евгений Соколов.

– Какая холодная вода! – еле сдерживаясь от крика, причитала девушка.

Она зашла в водоём по колено, но белую нежную кожу её вмиг покрыли мурашки.

– Дальше не пойду! – твёрдо заявила она.

– Да брось, чуток потерпи, и всё, – уверенно возразил парень, – все вы, девчонки, такие. Трусихи!