«Бор-Бос» поднимает паруса

— Правда, правда. Прошлым летом, в большую воду, эта печка пять сомов поймала. Да каких сомов, во! — и дед широко развел руки. — Если жарить, то каждый на два противня дели — в самый раз будет. И как все случилось… Разлилась матушка-Морошка и мою избенку затопила. Сошла вода, я и думаю: поеду, посмотрю, цела ли изба? Приезжаю, смотрю — стоит. Дверь открыл, захожу. Слышу, кто-то в печке ворочается. Заглянул — батюшки! В печке сомы. Я их оттуда кочергой. Во как! — старик, довольный, усмехнулся. Заметив, что глаза у ребят слипаются, он поднялся. — Ну, закусили — и ладно, а сейчас спать. Завтра я отвезу вас на тот берег. Лодчонка у меня есть, а там сами действуйте. Я бы вас и до лагеря довез, да мне домой к бабке надо, потеряла, поди. Я ведь здесь только рыбачу, а живу с бабкой в деревне.

Мальчики поблагодарили хозяина и улеглись в углу на ворохе свежего сена. Оно пахло зелеными лугами, земляникой и летом. У Павлика в глазах сразу побежали волны, а на них запрыгал поплавок. Костя же хотел придумать, как будет оправдываться перед Идой Сергеевной, но не успел, потому что мгновенно уснул.

Старик почистил висевшее на стене двуствольное ружье, разулся, посмотрел в темное окошко, дунул на свечу и тоже улегся на сене. И ему приснилось, что он пионер, носит красный галстук и трубит на горне, а его бабка сидит на завалинке и грозит ему пальцем.

Глава шестая

Беспокойная ночь. Дрессировка Терешки. Поиски начались

Беспокойно коротал лагерь эту летнюю ночь. Отряды разошлись по палатам без привычного сигнала горна — Никита уехал с Семеном Петровичем. Вожатые всех шести отрядов томились в кабинете начальника лагеря и прислушивались, не раздастся ли стук мотора деда Антипа. Начальник лагеря ходил из угла в угол, как будто считал и не мог сосчитать, сколько шагов от одной стены до другой. Он останавливался только для того, чтобы послушать, не едут ли физкультурники и врач, а Иде Сергеевне казалось, что это он хочет отчитать ее за плохую воспитательную работу с Борисовым, и когда начальник лагеря останавливался, Ида Сергеевна нагибала голову, готовая все снести.

В комнате мальчиков первого отряда никто не спал. Какой тут сон! Все наперебой обсуждали исчезновение Кости и Павлика. Эта тема вполне устраивала Ваню Конденсатора. Он знал, что если ребята перестанут говорить о беглецах, то вспомнят Раю Тузикову и его письмо к ней, поэтому Ваня всячески поддерживал разговор о Косте.

— В стойбище к нанайцам уплыли, — говорил он, — и теперь все лето будут там охотиться и рыбачить…

— Да ты что! — горячился Петя Азбукин. — Сейчас стойбищ и в помине нет. У нанайцев такие дома, знаешь, как дачи! По-моему, они на острове сидят, как Робинзон и Пятница. Павлик рыбки наловил, они ее и жарят, а плот тебе просто пригрезился — бывает же мираж.

— А я, понимаешь, думаю, — вклинивался в разговор Сева, — они и правда на плоту уплыли. Этот Костя любит приключения.

Поварихе тете Насте тоже было не до сна, — она пекла пирожки. Вдруг мальчики не найдутся, тогда старшие ребята пойдут их искать и возьмут пирожки в дорогу. Питаться человек всегда должен, без еды никак нельзя. Поэтому профессия повара такая уважаемая. За этими думами тетя Настя опять забыла посадить «на цепь Терешку, и пес преспокойно спал в своей будке: раз он не на цепи, значит, не на посту и может располагать своим временем, как хочет. Он и располагал — спал себе беззаботно, как в далекие щенячьи годы.

Девочки первое время шушукались под одеялами. Девчонки всегда найдут о чем посекретничать, а тут такое дело… Одна Рая Тузикова делала вид, что спит. Тогда и остальные постепенно одна за другой задремали.

Даже в малышовом шестом отряде нашелся человек, который не уснул сразу после отбоя. Этим человеком оказалась маленькая Луша. Луше надоело, что ее все считают трусихой, и девочка решила раз и навсегда избавиться от этого порока.

— Вот возьму и встану, — шептала она. — Встану и выйду на улицу. А там темно, а там лохматый Терешка, и сова летает.

Напугав себя такими словами, Луша поднялась и направилась между кроватями к двери. Но так как кроватей в комнате стояло много, а дверь только одна, Луша ее не нашла. Не отыскала она в темноте и своей собственной кровати и забралась под одеяло к Лене. Хорошо, что Лена не пиналась во сне и вообще спала, не просыпаясь, до самого подъема, а то бы девочки напугали друг друга. Там, на кровати у Лены, и нашли Лушу утром. Зато с тех пор, когда Луша боялась куда-нибудь пойти, она назло страху говорила: «Вот возьму и пойду». И шла!

Перед самой грозой пришла моторная лодка деда Антипа. Спасаясь от дождя, дед, оба Петровича и Никита прибежали в кабинет начальника лагеря, оставив моторку тарахтеть на берегу протоки. Потом, отдышавшись, дедушка Антип сказал: «Хватит ей разоряться», взял зонтик начальника лагеря и пошел сливать бензин. Другим способом, как вы помните, мотор нельзя было остановить. Вскоре мотор затих.