Бомарше

В обязанности Бомарше по его новой должности входило править еженедельно или почти еженедельно суд в одном из залов Лувра, отведенном для судебных заседаний по браконьерским делам в королевских угодьях. Облаченный в длинную судейскую мантию, сидя в кресле, украшенном лилиями, он с серьезным видом выносит приговоры. Итак, он внутри системы, он - старший бальи, королевский судья, сановник, он в лоне истэблишмента, по дурацкому нынешнему определению, но и это отнюдь не вскружило ему голову. Часовщик, музыкант, финансист или судебный чиновник, он всегда остается самим собой, то есть человеком, который забавляется и протестует. Судья сам не раз окажется в тюрьме, когда дело дойдет до защиты не запретных королевских угодий Монружа или Ванва, а подлинного правосудия.

Теперь, чтобы обосноваться окончательно, ему не хватало только дома, где он мог бы устроить свою семью и принимать гостей. Пари-Дюверне и на этот раз помог ему, так что вскоре Бомарше оказался владельцем красивого особняка на улице Конде, 26. Самой большой радостью для Пьера-Огюстена было поселить там весь свой клан, то есть двух незамужних младших сестер и отца, овдовевшего в 1756 году. Последний не заставил себя долго просить. Страдая почечными коликами, настолько мучительными, что он был на грани самоубийства, г-н Карон не мог жить в одиночестве. Поэтому он с восторгом вручил свою судьбу сыну: "...есть ли на свете отец счастливее Вашего? Я умиленно благословляю небо, даровавшее мне в старости опору в сыне, столь прекрасном по натуре, и мое нынешнее положение не только не унижает меня, но, напротив, возвышает и согревает мою душу трогательной мыслью, что я обязан моим теперешним благоденствием, после господа бога, только одному сыну..." Надо сказать, что г-на Карона грела мысль не об одном сыне. В ту пору его обхаживали две дамы почтенного возраста, г-жа Грюель, которой старый часовщик дал прозвище г-жа Панта, и г-жа Анри. В конце концов, после долгого жениховства, он уступит авансам второй. Что до Бекасе и Тонтон, то за ними на улицу Конде последовал рой воздыхателей. При переезде Жанна-Маргарита, по прозвищу Тонтон, как и сестра, присвоила себе дворянскую частицу и стала именоваться де Буагарнье - в память о своем дяде Кароне де Буагарнье, умершем в чине капитана гренадеров. Частыми гостями на улице Конде были дальняя родственница Каронов Полина Ле Бретон, уроженка Сан-Доминго, к прелестям которой не остался равнодушен Пьер-Огюстен, и ее тетушка г-жа Гаше, а также Жано де Мизон, молодой адвокат Парижского парламента, де ла Шатеньре, конюший королевы, и шевалье де Сегиран, креол, как и Полина. Весь этот очаровательный мирок любит, играет в любовь или порой прикидывается, что любит. "Дом, - пишет Жюли, - любовная пороховница, он живет любовью и надеждами; я живу ими успешнее всех прочих, потому что влюблена не так сильно. Бомарше - странный тип, он изнуряет и огорчает Полину своим легкомыслием. Буагарнье и Мизон рассуждают о чувствах до потери рассудка, упорядоченно распаляя себя, пока не впадут в блаженный беспорядок; мы с шевалье и того хуже: он влюблен как ангел, горяч как архангел и испепеляющ как серафим; я весела как зяблик, хороша как Купидон и лукава как бес. Любовь меня не дурманит сладкими напевами, как других, а все же, как я ни сумасбродна, меня тянет ее испробовать; вот дьявольский соблазн!" Она ошибается, дьявол оставит ей на всю жизнь лишь цвета брата.