Бомарше

В самом деле, как далеко это от Фигаро! И тем не менее! Если внимательно разобраться, если откинуть в сторону философскую атрибутику, всю машинерию со стихиями, восточные блестки и литры крови, которые автор проливает по всякому поводу, мы заметим, что сюжетная канва "Тарара" строго соответствует канве "Женитьбы": человек высокого звания, король Атар хочет отнять у другого человека низкого звания, у солдата Тарара, его невесту, Астазию. Мы вновь сталкиваемся с "нравами сераля" - Альмавива, Фигаро и Сюзон. Впрочем, в предисловии к "Женитьбе" Бомарше как раз и не скрывал своих намерений: "О, как я жалею, что из этого нравственного сюжета не сделал кровавой трагедии". С политической точки зрения "Тарар" такое же разрушительное произведение, как и "Безумный день":

Вы, те, кому родиться пробил час

Падите ниц и слушайте в почтенье,

Какое место в мире от рожденья

Мы предназначили для вас.

В Ормюсе, что на берегу Персидского залива, так же как и во Франции, люди делятся на вельмож и всех остальных. "Тарар", как и "Женитьба", яростно разоблачает эту несправедливость и призывает народ к восстанию.

Герой оперы и герой комедии обладают одной общей чертой, вы сами догадаетесь, какой: оба они неизвестно чьи сыны.

Стань императором, в Ормюсе правь, Атар,

Да будет Азия твоей послушна воле!

Ты ж, сын безвестного отца, солдат Тарар,

Страшись тебе сужденной доли!

В стихах, как и в прозе, Бомарше не уходит от своего наваждения и проповедует одно и то же лекарство. Если человек хочет существовать, он должен сам себя родить на свет.

Не важно, кто ты есть: монарх, брамин, солдат,

Ты - человек! Сословные различья

К твоим заслугам не принадлежат,

И лишь в тебе самом твое величье!

Однако между Тараром и Фигаро есть одно основополагающее различие: у них разные орудия труда, у одного - меч, у другого - бритва. Бомарше часто повторял: "Я знаю, что жить - это значит сражаться, и, быть может, я пришел бы от этого в отчаяние, если бы не чувствовал, что сражаться - это значит жить"; В той борьбе, которая составляла его жизнь, будь у него выбор между этими двумя орудиями, что бы он предпочел: меч, с которым удача зависит от силы руки, или бритву, которая требует силы ума в руке, consilio manuque?

Но все же, несмотря на очевидное сходство, Тарар - не Бомарше, а опера его - произведение другого человека, того, кем бы он хотел быть. Но в его коллекции рыцарских доспехов не было, слава богу, доспехов простого солдата.

Чтобы переложить на музыку свою "кровавую трагедию", Бомарше прежде всего подумал о своем друге Глюке, который разделял его взгляды на оперу. Но знаменитый композитор уклонился от этого предложения, сославшись на занятость и одолевающую его старость. Скорее всего, Глюк, высоко оценивший всю "грандиозность замысла", просто испугался не только трудностей, которые неизбежно возникли бы при его осуществлении, но и требовательности либреттиста, отличавшегося, как он знал, большим своеволием. Однако Глюк рекомендовал, Бомарше обратиться к своему лучшему ученику, итальянцу Сальери. Имя Сальери не было новым. К тому времени он уже подписал вместе со своим: учителем музыку к лирической трагедии "Данаида", исполнявшейся в 1784 году с известным успехом. Самостоятельно он сочинил "Горация", и это был в 1786 году его триумф. В то время он жил в Вене и пользовался хорошей репутацией. Там у Сальери был лишь один соперник: Моцарт. За несколько месяцев до того как Сальери получил предложение Бомарше, он присутствовал в Бургтеатре на триумфальной премьере "Свадьбы Фигаро". Той самой "Свадьбы", чью божественную музыку Бомарше услышит лишь в 1793 году. Услышит? Это только так говорится, потому что к тому времени наш герой уже был глух как тетерев. Увы! В Вене жил Моцарт, но Бомарше обратился к Сальери. Итальянский композитор не был гением, зато обладал дивным характером и оказался прелестным гостем в семье Бомарше. Антонио Сальери в сопровождении немецкого слуги, который отличался тем, что чуть свет бывал уже мертвецки пьян, поселился на втором этаже в доме на улице Вьей дю Тампль. Маленькая Евгения тут же влюбилась в композитора: после обеда они забавлялись тем, что играли в четыре руки сонаты. Часов в восемь "знаменитый папа" или "прелестная мама", как их называл Сальери, прерывал концерт словами: "Пошли ужинать, дети!". После ужина музыкант отправлялся "читать газеты в Пале Рояль"; потом он возвращался, чтобы "отправить в постель немецкого пьяницу". Потом Сальери ложился сам и тут же засыпал. Вставал он очень рано, "встречать рассвет доставляло ему божественную радость". В десять утра "знаменитый папа" входил в комнату Сальери: "Он приходит ко мне, я пою ему то, что сочинил для нашей большой оперы, он аплодирует, ободряет меня, наставляет на путь истинный совсем, по-отцовски..." Бомарше и в самом деле на свой лад участвовал в сочинении музыки, давая к каждому стиху крайне точные указания, которые должны были обуздывать вдохновение "милого Антонио".