Болтун

Драгомир предложил мне сигару, но я отказался. Удушливый дым поплыл по комнате, меня немного тошнило от выпитого, и в то же время я чувствовал прилив вдохновения. Я коротко изложил свою идею. Драгомир и Горица нужны были мне для того, чтобы ограбить склад с оружием в Бедламе. Его хорошо охраняли, и мне не хотелось жертвовать невинными людьми для того, чтобы прорваться туда. Драгомир и Горица были способны сделать все так, чтобы обошлось без мертвецов, по крайней мере с нашей стороны. Восстание должно было начаться как мирный протест, но прежде, чем они поймут, что происходит и прежде, чем вооружатся, мы должны были уничтожить их.

Я никогда не собирался бороться мирными методами, моя Октавия. У меня и мысли такой не было. Наш первый бросок должен был быть быстрым и решительным, мы ставили цель освободить Бедлам. Было важно время, за которое мы смогли очистить склад и время, в которое мы могли бы сделать это. До восстания грабить склад было никак нельзя, иначе принцепсы успели бы подготовиться. Значит, все должно было случиться одновременно с протестами. Затем — первая устрашающая акция и начало войны.

Все случилось куда более беспорядочно, но Драгомир и Горица справились со своей работой идеально, как и всегда.

Горица сказала что-то Драгомиру, затем они засмеялись. Я нахмурился.

— Кому война, кому мать родна, — улыбнулся Драгомир. — У нас есть такая пословица.

— Это все звучит мощно, — сказала Горица. — Мне даже нравится. И нам это будет не сложно. Только вы там сдохнете.

Я ответил:

— Это уже будут наши проблемы.

— Ваши проблемы? — спросила она весело. — Ты смелый. Тебя расстреляют, мой дорогой. На Палантине. Это твой единственный способ побывать в Городе.

— Пусть так. Значит, будут люди после меня. Однажды мы победим.

Драгомир сказал что-то Горице на их языке, она кивнула.

— И чем же ты, такой идейный, можешь заплатить нам? — спросил он меня через секунду. Я закурил, оглядел столовую, дорогую еду в тарелках, двери в соседние комнаты.

— Деньги вам, наверняка, не нужны.

— Смелое утверждение.

— Деньги нужны всегда, дорогой.

Но я знал, что у меня есть шанс сказать правильные слова в правильное время. Я не стал спорить. В голову мне пришли все заголовки в газетах, посвященные «Кукушкиным детям», разом. И я улыбнулся.

— У меня нет денег. Но я предлагаю вам другую цену. Такой платы у вас еще не было. Вы войдете в историю. Даже если я проиграю и меня казнят на Палантине. А вы останетесь живы. И уже при жизни станете легендами.

— Мы и так легенды.

— Но вас забудут. Между преступниками и революционерами редакторы учебников всегда выбирают революционеров.

Они переглянулись. Некоторое время мы молчали. У меня было ощущение, что Драгомир и Горица общаются, не произнося ни слова. Затем Горица сказала:

— Да. Мне нравится. Нищий варвар, настолько наглый, чтобы просить у нас ограбить принцепский склад с оружием ради восстания. Это хорошо, это интересно.

Драгомир подался ко мне, сказал, словно бы по секрету:

— Но если у тебя получится, я хочу, чтобы мы участвовали и дальше.

— И наш народ, — добавила Горица. — Богом своим поклянись, что не оставишь здесь все, как есть.

Она засмеялась, а потом прошептала:

— Ты увидишь, что мы хороши не только в воровстве. Но так будет исключительно, если ты справишься в самом начале.

Ты, без сомнения, уже поняла, что именно эти Драгомир и Горица привели свой народ в Безумный Легион. Они были генералами со стороны воров. Драгомир погиб в самом конце войны, Горица же не оправилась от этого. Сейчас она живет в Дакии и, думаю, не хочет меня видеть. Но тогда они оба были вдохновлены.

Драгомир сказал:

— Мы обсудим это на трезвую голову. Завтра. И ты расскажешь подробнее. Мы должны знать каждую деталь.

— И надейся, что, протрезвев, мы не выгоним тебя отсюда.

Но я знал, что мы договорились.

Мы расстались друзьями, они три раза поцеловали меня в щеки по обычаям их народа, Дарл говорил мне потом, что такого обращения не удостаивался. Перевалило за четыре утра, когда мы с Дарлом и Дейрдре улеглись в кровать.

— Надо же, в этом номере есть своя гостевая комната, — сказала Дейрдре. И я подумал, что она в восторге, но силится этого не показать.

— Как думаете, все получилось? — спросил я. Дарл сказал:

— По-моему, ты им понравился. Они не обманывают. Это их единственная слабость.

— Представляете, — прошептала Дейрдре. — У нас получается. Мы меняем историю. Через пять лет мы будем вспоминать об этом дне, как о геополитическом повороте. А сейчас мы его проживаем. Я даже не могу осознать.

— Я тоже, — ответил я. — Как будто я сплю. Или как будто все это менее значимо, чем на самом деле.

— А по-моему, — сказал Дарл. — Наконец-то происходит хоть что-то.

Дейрдре лежала между нами, и когда она обняла нас обоих, я, не совсем осознавая, что делаю, поцеловал ее в шею, то же по наитию сделал и Дарл.

— Проститутка и двое сумасшедших, — протянула она. — Мы изменим этот мир. Мы перекроим страну. И я увижу, как жизнь станет другой. Я сама ей поживу. Что бы вы сделали первым делом?

— Я бы напился.

Я задумался.