Больше денег: что такое Ethereum и как блокчейн меняет мир

Если запустить на компьютере в два раза больше программ, он будет работать медленнее. То же и с людьми. Большинство из нас – не такие уж искусные лжецы. Если признавать верность всех этих утверждений, можно сделать вывод, что я могу быть более обеспеченным в чисто материальном плане – иметь, например, более высокий доход, – если буду действительно честен (и добр, и так далее…), просто потому что подлинная нравственность убедительнее притворной. Поэтому, будучи крайним эгоистом, я мог бы из чисто эгоистических соображений захотеть стать лучше – более нравственным в тех проявлениях, которые ценятся другими людьми.

Это рассуждение приводит к идее, что мы действительно можем стать лучше – это можем сделать мы сами, наши родители и, возможно, даже наши гены. Люди могут попытаться выработать в себе полезные привычки, в том числе автоматически говорить правду, не воровать и быть добрыми со своими друзьями. При должной практике такие привычки становятся внутренними качествами – поступать «плохо» уже становится неудобно, даже если никто не смотрит, и человеку не нужно осознанно принимать решение так не поступать. Можно описать этот процесс как выработку совести.

Корыстному человеку придется затратить много когнитивных ресурсов, чтобы в нужный момент убедительно притвориться нравственным, – гораздо проще действительно быть нравственным. Многие древние философы придерживались такой же точки зрения и рассматривали нравственность как привычку, которую можно культивировать; Дэвид Фридман просто оказал нам услугу, что, должно быть, вполне привычно для экономиста, и придал интуитивному представлению более пригодную для анализа форму. Давайте формализируем это утверждение еще сильнее. Суть в том, что люди очень быстро себя выдают – каждым своим поступком мы постепенно раскрываем свой исходный код. Если мы искренне руководствуемся благими намерениями, мы действуем одним образом, а если только притворяемся добрыми, чтобы в нужный момент нанести удар, мы действуем иначе, и другие часто могут это заметить.

Возможно, это кажется недостатком, но на самом деле именно это качество позволяет нам сотрудничать, выходя за рамки механизмов из теории игр, которые были описаны выше. Предположим, что агенты A и B обладают способностью «считывать» уровень «нравственности» друг друга с некоторой степенью точности и разыгрывают классическую дилемму заключенного. В этом случае агенты могут придерживаться следующей стратегии, которую мы считаем нравственной.

1. Попытаться определить, позитивные ли намерения у другой стороны.

2. Если намерения другой стороны позитивные – сотрудничать.

3. Если намерения другой стороны негативные – предать.

Если два агента с позитивными намерениями вступят в контакт, оба пойдут на сотрудничество и получат наибольшую награду. Если агент с позитивными намерениями вступит в контакт с негативно настроенным агентом, первый выберет предательство. Так что в любом случае агент с позитивными намерениями справится не хуже агента с негативными намерениями, а часто и лучше. В этом и есть суть сверхрациональности.

Какой бы запутанной ни казалась эта стратегия, в человеческих культурах уже есть прочно усвоенные механизмы ее реализации: например, недоверие к тем, кто старается сделать так, чтобы понять их намерения было как можно сложнее, – вспомним расхожую фразу, что не стоит доверять человеку, который не пьет. Конечно, есть категория лиц, которые могут убедительно притворяться дружелюбными и в любой момент предать, – их называют социопатами, и они, вероятно, основной дефект этой системы, когда речь идет о людях.

ЦЕНТРАЛИЗОВАННЫЕ ОРГАНИЗАЦИИ С РУЧНЫМ УПРАВЛЕНИЕМ…