Большая Ордынка. Прогулка по Замоскворечью

Именно здесь, на Большой Ордынке, № 17, произошла 7 июня 1941 года первая и единственная встреча двух великих поэтесс – А.А. Ахматовой и М.И. Цветаевой. Хозяин дома вспоминал об этом так: «Я сам открыл входную дверь в тот погожий зимний день. Марина Ивановна вошла в столовую. Здесь на своем обычном месте на диване сидела Ахматова. Мне не нужно было даже произносить обычные слова при представлении двух лиц друг другу. Волнение было написано на лицах обеих моих гостий. Они встретились без пошлой процедуры «знакомства». Не было сказано ни «очень приятно», ни «как я рада», ни «так вот вы какая». Просто пожали друг другу руки. Я не без колебаний ушел из комнаты: я понимал, что, оставив обеих поэтесс вдвоем, я лишаю историю нашей литературы важных свидетельских показаний. Вскоре поэтессы перешли в маленькую комнату… Примерно два часа они пробыли там вместе. Затем обе вышли еще более взволнованные, чем при первых мгновениях встречи. Зная Анну Андреевну, я легко увидел на ее лице следы тех переживаний, которые вызываются у нее чужими несчастьями, наблюдаемыми непосредственно или по рассказам… Вышли они, подружившись, что я почувствовал сразу же. Но не было, конечно, признаков возникшего только что мелкого женского приятельства, которое обычно для посредственных натур. Обе женщины молчали и не смотрели друг на друга… Когда Цветаева уходила, Анна Андреевна перекрестила ее. Кажется, больше они и не видались»[67].

В тот памятный день Цветаева преподнесла Ахматовой «Поэму воздуха», переписанную за ночь своей рукой. У Марины Ивановны много стихов, посвященных Анне Андреевне. «Если бы я могла просто подарить ей – Кремль, я бы наверное этих стихов не написала», – заметила однажды Цветаева, которая любила многозвучную, живописную, пеструю Москву всем сердцем. Быть может, в том числе и благодаря ее стихам Ахматова прониклась Замоскворечьем и Большой Ордынкой, свежестью Москвы-реки и широкой московской осенью. Иногда Ахматова вспоминала, что Цветаева подарила ей Москву:

В певучем граде моем купола горят,
И Спаса светлого славит слепец бродячий...
И я дарю тебе свой колокольный град,
– Ахматова! – и сердце свое в придачу.

Марина Ивановна Цветаева

Во время войны Анна Андреевна была эвакуирована в Ташкент, а Ольшевская с детьми – в Казань. Виктор Ефимович в 1942 году добровольцем ушел на фронт, был военным корреспондентом, участвовал в боях, за что награжден орденом Красной Звезды. Лишь весной 1944 года «Легендарная Ордынка» вновь ожила. После войны Ахматову исключили из Союза писателей, ее стихи перестали печатать, заказы на переводы практически не поступали. Но если она получала где-нибудь деньги, она их как можно скорее раздавала нуждающимся людям. Анну Андреевну лишили продовольственных карточек, однако совершенно незнакомые с ней люди узнавали адрес Ардовых и бросали в почтовый ящик десятки карточек, чтобы хоть как-то помочь любимой поэтессе.

По словам Ардова, Ахматова необыкновенно чувствовала поэзию. Однажды к ней пришла поэтесса и прочитала большую поэму о своей любви к убитому на войне мужу. Выслушав ее, Анна Андреевна сказала: «Главный недостаток вашей поэмы, что, по существу, вы сейчас любите другого человека, о нем вы пишете в этой поэме, и только прикрываетесь фигурой вашего убитого мужа». И та сказала: «Это правда». В русской поэзии для Ахматовой переломными были стихи А.С. Пушкина и Н.А. Некрасова. А из современников она восхищалась В.В. Маяковским. «Это – новый голос. Это настоящий поэт», – говорила она. Ахматова часто читала его стихи о любви наизусть. Э.Г. Герштейн рассказывала: «Однажды в Ленинграде Ахматова шла по улице и почему-то подумала: «Сейчас встречу Маяковского». И вот он идет и говорит, что думал: «Сейчас встречу Ахматову». Он поцеловал ей обе руки и сказал: «Никому не говорите»[68]. Кстати сказать, последняя любовь Маяковского – В.В. Полонская, которую поэт в предсмертной записке назвал в числе других «моей семьей», – была близкой подругой Ольшевской еще со времен Художественного театра.

Часто вечерами Анна Андреевна гуляла по переулкам, где ходил Островский. Удивительно, но ни Достоевского, в бывшем доме тетки которого она жила, ни Островского, по переулкам которого ей нравилось прогуливаться, Ахматова не любила. Да и сами хозяева квартиры на Большой Ордынке не знали, что Александра Федоровна Куманина была тетей Достоевского. Многие свои стихотворения Анна Андреевна подписывала «Москва. Ордынка» или «Москва. На Ордынке». Город становился и героем ее стихов: