Большая девчонка

Безумно интересно было с Левой общаться. Иногда я слушала его, раскрыв рот. Кислицину тоже полезно было бы послушать. Но увы… Если с другими одноклассниками Лева более-менее разговаривал, даже с Тимкой, то с Захаром и двух слов с начала учебного года не вымолвил. Я однажды спросила, почему он Кислицина игнорирует. А Лева спросил:

– А кто это?

И мне показалось, что он притворяется. Слишком сильно он прищурил голубые глаза. И лицо при этом стало недоброе. Что ему Захар сделал – не понимаю.

За два месяца рутины мне запомнился лишь один эпизод. Нет, вру. Два. Один связан с Левой, второй – с учительницей биологии. Сначала про училку, потому что хорошее следует оставлять на потом.

Мы с Левой остались на перемене в кабинете биологии. Дежурные открыли форточки, но мы не вышли в рекреацию, а остановились у стенного шкафа. Там с краю полки за стеклом лежали плоские морские раковины, и Лева показывал на ту, которая была похожа на раскрытую ладонь.

– Знаешь, в тундре я нашел камень вот с таким отпечатком. Точно таким.

– Значит, в тундре раньше бушевало море? – догадалась я. – И твой предок плавал рядом с морскими коровами?

Левка засмеялся.

– Вряд ли. Мой предок – если о недалеких предках говорить, – приехал в Воркуту не по своей воле.

– Он был репрессирован?

– Да.

– А чего же потом не уехал?

– Это длинная и запутанная история. Потом как-нибудь расскажу.

– Хорошо. Не забудь, ага? Мне интересно узнавать про тебя.

– Это чем же я такую честь заслужил, сударыня?

– Ты же новенький! – я хлопнула его по плечу. – А биография новеньких всем интересна. Так уж в жизни повелось, Лева. Терпи.

Мы уже хотели выйти из класса. Дверь открывала я. И тут я почувствовала, что я этой дверью кого-то пришибла. Оп-ля! Там за дверью совсем-совсем близко, а может быть, даже прислонившись к ней, стояла учительница биологии Зоя Васильевна.

– Простите, – извинилась я. И тут же поняла, что ударила-то я ее по уху. Потому поняла, что, во-первых, биологичка схватилась за ухо, а во-вторых, увидела, что Тимка Певченко, стоящий у окна, молча указывал мне пальцем одной руки на биологичку, а другой рукой оттопыривал свое ухо. И это могло означать только одно: Зоя подслушивала, о чем мы с Левой в классе судачим. Дверь в классе была закрыта неплотно, в ней оставалась щелка. Учительнице попало по уху, понимаете, да?

Я не удержалась.

– И совсем не обязательно шпионить, – прошипела я в лицо Зое Васильевне.

– Что? Что ты сказала, Покровская?

– Что слышали.

– Да как ты смеешь?

– А как вы смеете? Вы просто типичная советская шпионка!

Левка дернул меня за руку, укрощая мою невоздержанность, и мы отправились прочь.

Биологичка осталась у класса булькать что-то возмущенным голосом. А мы уже шли по коридору, рассуждая о том, что некоторые учителя бывают любопытные, как бабки на скамейке в нашем дворе.

– Но вообще-то ты нагрубила напрасно, – сказал Лева. – Можно было сдержаться.

– Чтоб она в другой раз снова подслушивала, да? Ничего, перебьется.

– Ладно, может, забудет, – Лева усмехнулся. – Все-таки в следующий раз считай до десяти, прежде чем учить старших. О’кей?

– Ладно, подумаю, – буркнула я.

На уроке истории, начавшемся после этой перемены, в класс вошел историк Порфирий Петрович и сообщил, что меня ждет директор.

– Ты прямо сейчас можешь пойти в его кабинет, Виолетта.

Я пожала плечами и вышла. Шла и гадала, зачем я понадобилась директору. У меня и в мыслях не было, что Зоя Васильевна доложит директору о таком ничтожнейшем пустяке. В первый день учебы я тоже что-то не очень лестное сказала училке первоклашек. Она же не пожаловалась!

Директор Игорь Павлович был лысоватым крупным мужчиной. Раньше мне не приходилось с ним сталкиваться. Я просто знала, что вот этот крупный человек, грузной походкой иногда проходящий по коридору, – наш директор.

– Покровская? – Игорь Павлович посмотрел на меня поверх очков. – Проходите, милочка. Садитесь.

В обращении «милочка» не было ничего милого, понимаете, да?

Я села перед ним на стул.

– Рассказывайте. Что за инцидент произошел у вас с Зоей Васильевной.

– Ничего не произошло.

– Как так? У меня другие сведения. Вы обозвали учительницу, которой… э-э-э… пятьдесят три года – можно сказать, она годится вам в бабушки, – шпионкой. Это как понимать?

Я молчала и высчитывала, годится ли Зоя Васильевна в мои бабушки. Получалось, что нет.

– Молчите. Я думаю, вам надо извиниться, и как можно скорее.

– А если не извинюсь?

– Неужели не извинитесь?

Игорь Павлович стал мелко-мелко стучать по столу обратным концом шариковой ручки. Наверное, нервничал. Пожевал губами, внимательно изучая мою физиономию.

«Изучайте. Вы же в первый раз меня видите, – думала я. – И вообще – кого-нибудь из школы вы лично знаете? Из нашего класса, например, ни-ко-го! Чтобы с вами познакомиться, нужно что-нибудь выдающееся совершить. Выдающееся плохое».

– Тогда, может быть, вам придется уйти из школы.

Ха-ха! Да, так и выдал! Честно говоря, я испугалась.

– В выпускном классе?

– Ну, предположим, десятый еще не совсем выпускной.

– А что, учителя всегда правы?