Большая чистка сорок четвертого года. Кот привратника

Оуфли был желтоволосым и толстогубым. Казалось, его лицо не способно изменить выражение. Его водянисто-голубые глаза напоминали сырых устриц. Шляпы у него не было. Он ничего не сказал.

— Моя секретарша, мисс Стрит, — представил Деллу Перри Мэйсон. — Если не возражаете, она будет присутствовать и запишет то, что я найду нужным.

Шастер хохотнул, брызнув слюной:

— А если будут возражения, я полагаю, она все равно останется? Ха-ха-ха. Знаю вас, советник. Помните, вы имеете дело с человеком, который вас знает. Вы забияка. С вами приходится считаться. Для моих клиентов это дело принципиальное. Не могут они уступить слуге. Но придется повоевать. Я их предупреждал, что вы забияка. Они не могут сказать, что я не предупреждал!

— Садитесь, — сказал Мэйсон.

Шастер кивнул своим клиентам, указывая на стулья. Сам он опустился в большое потертое кожаное кресло и почти утонул в нем. Он скрестил ноги, ослабил галстук, поправил манжеты и повторил:

— Для нас это дело принципа. Мы будем бороться до последнего. Дело ведь серьезное.

— Что — серьезное дело? — спросил Мэйсон.

— Ваше заявление, будто это условие завещания.

— А что же — дело принципа? — поинтересовался Мэйсон.

— Кот, конечно, — удивился Шастер. — Не нужен он нам. Более того, нам совершенно не нужно, чтобы какой-то привратник нами распоряжался. Не в свои дела он суется.

Вы же понимаете, что, если прислуга не выполняет своих прямых обязанностей, недолго ее и уволить.

— А не приходило ли вам в голову, — Мэйсон перевел взгляд с Шастера на внуков, — что вы делаете из мухи слона? Почему вы не позволяете бедняге Эштону держать кота? Кот не вечен, да и Эштон тоже. Ни к чему тратить кучу денег на адвокатов и прочее.

— Не спешите, советник, не спешите, — перебил Шастер, скользя по гладкой коже сиденья, пока не оказался на краешке кресла. — Драка будет серьезная, драка будет тяжкая. Я своих клиентов предупредил. Вы человек предусмотрительный. Вы человек хитрый. Я бы даже сказал — изворотливый. Надеюсь, вы ничего не имеете против такого выражения, многие из нас приняли бы его как комплимент, я сам принял бы. Мои клиенты много раз говорили: «Ну и изворотлив этот Шастер!» Разве я обижаюсь? Нет. Я принимаю это как комплимент.

Делла Стрит удивленно посмотрела на Мэйсона — его лицо внезапно стало твердым, как гранит. Шастер поспешно продолжал:

— Я предупреждал клиентов, что Уинифред попытается оспорить завещание. Я знал, что она воспользуется любыми средствами, но не могла же она объявить деда сумасшедшим, и вопрос о незаконном вмешательстве стоять не мог. Должна же она была сделать хоть что-то, что в ее силах, вот она и подсунула Эштона с его котом.

— Слушайте, Шастер, — в голосе Мэйсона звучал гнев, — прекратите нести вздор! Все, что я хочу, — это чтобы привратнику оставили его кота. Ни к чему вашим клиентам тратить деньги на тяжбы. Если мы начнем эту конференцию, она может обойтись дороже, чем испачканные котом комплекты постельного белья за десять лет.

Шастер энергично тряхнул головой:

— Вот о том-то я им и говорил, советник. Худой мир лучше доброй ссоры. Хотите мириться — пожалуйста.

— На каких условиях? — спросил Мэйсон.

Шастер ответил с быстротой, выдающей предварительную подготовку:

— Уинифред подписывает согласие не оспаривать завещание. Эштон подписывает бумагу о том, что признает подлинность завещания, что оно было составлено человеком в здравом уме и твердой памяти. Тогда пусть Эштон держит кошку.

— Насчет Уинифред мне ничего неизвестно, — с раздражением сказал Мэйсон. — Я ее не встречал и не говорил с ней.

Я не мог просить её подписать, что бы то ни было.

Шастер с торжеством посмотрел на своих клиентов:

— Говорил я вам, что он умник! Говорил, что будет драка!

— Уинифред тут ни при чем, — сказал Мэйсон. — Давайте спустимся на землю. Я заинтересован только в этом чертовом коте.

Минутное молчание было прервано хихиканьем Шастера. Сэм Лекстер, наблюдая за растущей яростью Мэйсона, вступил в разговор:

— Вы, конечно, не станете отрицать, что угрожали мне лишением наследства. Я понимаю, это исходит не от Эштона. Мы ждем, что Уинифред опротестует завещание.

— Я только хочу, — сказал Мэйсон, — чтобы кота оставили в покое!

— И вы заставите Уинифред подписать отказ от наследства? — спросил Шастер.

— Черт побери, не будьте дураком! — Мэйсон посмотрел в лицо Шастеру. — Я не представляю интересы Уинифред. Я не знаю ее.

Шастер ликующе потер руки:

— Других условий у нас не может быть. Для нас это дело принципа. Лично я не думаю, что такое условие есть в завещании, но его можно рассмотреть и как спорное.

Мэйсон вскочил, точно разъяренный бык против тявкающего терьера.

— Слушайте, вы, — сказал он Шастеру, — я не люблю бесплатно выходить из себя, но вы зашли достаточно далеко.

— Умно! — хихикнул Шастер. — Умно! Ну и хитрец!

Мэйсон шагнул к нему: