Больно укушенная

— Мы не ЦРУ, — напомнила я ему. — И если мы попадемся, город обернется против нас. Стиль Уотергейта[1]. Там слишком большой риск.

— Поэтому мы будем ждать, — сказал Джонах. — Это потрясающе, потому что ты такой больной человек.

Он действительно знал меня слишком хорошо. — Он не будет молчать вечно. У него слишком большое эго.

Автомобили передо мной почти остановились, находясь в пробке, и я знала, что лучше не болтать о сверхъестественных драмах в такой обстановке. — Джонах, я в пробке. Я отключаюсь. Буду держать тебя в курсе, если что-то произойдет, пока я буду с Мэллори.

— Хорошо, — сказал он. — Но я надеюсь обойдется без происшествий.

Слава Богу за маленькие чудеса.

***

Викер-Парк был к северо-западу от Гайд-Парка, и снова я попала в пробку, хоть все же я и ехала по городу. Даже в темноте февраля, главной проблемой было тащиться по Дивижн Стрит, Викер-Парку как черепаха. 

Перемещаясь между баров Чикаго и ресторанов, перелезая через горы снега, громоздящиеся на снегоочистители, потемневшую от времени улицу, и покрытую слоем льда.

Я проехала вокруг немного, чтобы найти место для парковки — задача, которая, вероятно, занимает от двадцати до тридцати процентов времени в часы бодрствования жителей Чикаго — и направила Вольво на стоянку. Я посмотрела на катану на пассажирском кресле. Мне не нравится идея, оставить её в машине, но я не думаю, что будет здорово попасть в заголовки Чикагских газет.

— Я всегда могу вернуться к тебе. — пробормотала я, кладя меч между центральной консолью и пассажирским сиденьем, чтобы сделать ее присутствие немного менее очевидным. Я окончательно успокоила дыхание, затем вылезла из машины и заперла ее.

Плотный снег хрустел под моими ногами, когда я шла к Солу, моя любимая пиццерия в Чикаго и за его пределами. Я жила какое-то время в Нью-Йорке, и хотя я могла оценить глубину жителей Нью-Йорка, но любовь к флоппи-пиццам я не понимаю.

Колокольчики, прикрепленные к красному кожаному ремню висели на двери, и они забренчали, когда я открыла ее. Я толкнула дверь, чтобы она захлопнулась, немного пошатнувшись от выражения на лице человека за прилавком.

— Ты пытаешься впустить сюда зиму?

Я открыла дверь и направилась по изношенному линолеуму на террасу, которая была покрыта древесным пластиковым волокном в стиле 1970х, по-видимому, чтобы показать подлинное чувство пиццерии.

— Если бы я пыталась, — сказала я. — Ты бы узнал это. — Я положила локти на стол и посмотрела на человека за ним. Он был в возрасте, больше шестидесяти, с толстой головой, черными волосами и озорно блестящими глазами. На нем была надета серая толстовка с красной надписью "ПИЦЦА СОЛА".

Он был единственным человеком в небольшой комнатке, которая служила для приема заказов, дальше шла маленькая столовая.

Он нахмурил брови. — У тебя длинный язык.

— Как всегда, — сказала я, с улыбкой глядя на него. — Приятно видеть тебя, Сол. Как дела?

Выражение его лица смягчилось. — Получаю почти столько же заказов со сливочным сыром и двойной беконом, как и раньше. — Он осмотрел меня. — Хорошо выглядишь, малыш.

Мои глаза стеснил тревожный предупреждающий сигнал, что сентиментальные слезы были готовы покатиться. Но я загнала их обратно. — Вы тоже хорошо выглядите.

— Вещи меняются, не так ли?

Я окинула взглядом ресторан; пыльный, висит доска меню с решетчатыми передвижными пластиковыми буквами. Пластиковые стулья с металлическими ножками стояли вдоль одной из стен. Счетчик износился от тысячи рук, локтей, кредитных карт, коробки из-под пиццы, и в комнате пахло пылью, пластиком и чесноком.

— И как они меняются? — задалась я вопросом, усмехнувшись. — Я уверена, что плакат Хладнокровный Люк[2] висит там, с тех пор, как вышел фильм.

— Американское кино, мисс. Все Это Знают. Он был номинирован на пятый...

— Оскар, я знаю. — Я улыбнулась ему, было приятно слышать знакомые названия и снова слушать знакомые аргументы, я махнула рукой в сторону столовой. — Госпожа Голубые Волосы там?

— Она в твоей кабинке, — сказал он, затем проверил старые часы на стене за его спиной. — Пицца будет готова в течении десяти минут.

— Спасибо, Сол. Приятно снова оказаться здесь.

— Не стоило так долго ждать, в первую очередь, — проворчал он и направился в кухню.

***

Мэллори Кармайкл, недавно дискредитировавшая себя волшебница. На ней была вязаная шапка с ушами. Шапочка была низко натянута на ее голубые волосы, потемневшие до глубокого индиго, которые лежали сложной косой на ее плече. Она надела куртку поверх свитера; рукав свитера, имеющий форму колокола, уже почти достиг ее пальцев.

Она подняла глаза, когда я вошла, и я с облегчением увидела, что она была все больше и больше похожа ее старое "я". У Мэллори были розовые щеки, с классически красивыми чертами. Ее глаза были большими и голубыми, и ее губы были идеальны для стрелы купидона.

Ресторан был переполнен, так что мне повезло, что она забронировала место. Я присела напротив нее, стягивая свои перчатки и кладя их на сиденье рядом со мной.

— Сегодня холодно.

— Холодно, — согласилась она. — Мне нравится твое пальто.