Болезнь, смерть и бальзамирование В.И. Ленина правда и мифы

Я решил дополнить свой рассказ "Приложением", полагая, в частности, что наряду с воспоминаниями о болезни и смерти В. И. Ленина знакомство по первоисточникам с основополагающим методом бальзамирования Н. Ф. Мельникова-Разведенкова и его модификацией, примененной В. П. Воробьевым, может представить интерес для читателей. Впрочем, не скрою, были и соображения другого рода, которые, надеюсь, станут понятными из нижеизложенного.

Прежде чем передать рукопись для издания, я дал прочитать ее своим близким друзьям, ветеранам партии коммунистов, ученым Медицинской академии, сотрудникам ряда издательств, работникам архива, руководителям лаборатории при Мавзолее и, наконец, представителям службы по контролю и сохранению тайн.

Друзья и соратники одобрили все написанное безусловно и безоговорочно.

Один из ветеранов-коммунистов резонно заметил, что эпиграфы, взятые из Библии, как-то не вяжутся с именем Ленина и их надо убрать. В одной из редакций заявили, что я слишком симпатизирую Ленину. В другой — надо бы больше написать страниц и чем-то дополнить в целом хорошую рукопись. Академики-медики никаких ошибок или неточностей, касающихся болезней и прочего, не нашли. Критика пришла со стороны охранных органов.

— Вот вы пишете об ошибках и заблуждениях кремлевских врачей. Такого быть не может: там всегда работали специалисты высочайшего класса.

— Но ведь так было по документам.

Не вам осуждать действия врачей.

— ??

— Зачем вы неоднократно пишете о том, что врачи подозревали сифилис? Эту главу вообще надо убрать — ведь у Ленина не было сифилиса, ну и нечего наводить тень на плетень.

— Но я как раз и доказываю, что слухи эти беспочвенны и истина иная.

— Да, но вы же пишете, что не было анализов крови на реакцию Вассермана и вскрытие было неполным.

— Ну что же, если так. Но ведь есть же анализ спинномозговой жидкости.

— Вы слишком много пишете о бальзамировании Ленина. Специалисты в этом деле могут понять все этапы бальзамирования и таким образом открыть секрет.

— Но ведь это давно уже не секрет. Все это можно найти в открытых статьях Воробьева 1924 года и в работах Мельникова-Разведенкова и других, относящихся к 30-м годам. Кстати, слепое повторение того, что сделано и описано Воробьевым, ни к чему хорошему не приведет.

— Вы пишете о доносах. Какие доносы? Были письма о недостатках, а не доносы. Кстати, после одного такого письма и работы комиссии были улучшены условия работы лаборатории, построено новое здание и т. д. Так что эти письма — благо. Один из моих коллег, будучи в курсе вышеприведенных замечаний, сказал: "Бросьте вы эту рукопись подальше во избежание разговоров. Ведь ничего не изменилось!"

Не правда ли, все это напоминает один старый анекдот об Иване, уезжающем отдыхать на юг. Жена просит непременно сообщить ей телеграммой о своем прибытии на место. По приезде Иван сочинил такую телеграмму: "Доехал благополучно. Целую. Иван". Подумав, он вычеркнул два первых слова (и так ясно, что доехал благополучно, раз шлю телеграмму). Еще подумав, он вычеркнул и слово "целую" (ни к чему). И осталось одно слово "Иван".

Как бы то ни было, я все-таки не решился что-либо сокращать или менять в рукописи и отдал ее в редакцию.

Ведь есть же у нас свобода слова.

Тем более что в государственном перечне секретов лаборатория при Мавзолее и все бальзамировочные дела не значатся.

А смысл всей этой работы очень простой: с помощью правды прекратить наконец поток измышлений, нелепых догадок и фантазий, столь часто появляющихся в статьях и книгах о болезни, смерти и бальзамировании Ленина у нас и за границей.

Т. М. БЕЛЯКОВА

ПАМЯТЬ СЕРДЦА

Не так давно я побывала в Горках Ленинских. Потянуло в памятные места. Заглянула во все уголки дачи. Побродила по аллеям, дорожкам и тропинкам. Постояла в саду. Посидела в комнате, где когда-то жила и отдыхала после ночных дежурств у больного Владимира Ильича. Многое вспомнила. Память сердца выручает…

2 января 1923 года меня привезли в Кремль на квартиру Ленина. По дороге высказала врачу В. А. Обуху свои сомнения… Никак не могла представить себе, как буду оказывать медицинскую помощь Ленину, помогать Крупской и Ульяновой ухаживать за ним.

Доктор Обух успокаивал меня: дескать, давно знает Владимира Ильича как человека простого и общительного.

И вот я в комнате Ленина. Врачи Крамер и Кожевников представили меня Владимиру Ильичу. Я смутилась и немного растерялась. Не знала, что в таких случаях полагается говорить.

Владимир Ильич спросил: как доехала, не замерзла ли? Как зовут, сколько мне лет? Давно работаю медицинской сестрой и где?

От ленинской улыбки, благожелательных житейских расспросов мне стало сразу легко. Успокоилась и обстоятельно ответила на все, что интересовало Владимира Ильича.

Профессор Крамер назначил Ленину курс лечения. В него входил и массаж правой руки. Я дежурила в квартире Ленина почти всегда по ночам. Однажды терпеливо сидела час, другой… Думала, что Ленин заснул. И вдруг услышала, как он начал перебирать бумаги.

— Владимир Ильич, почему не спите? — спросила я.

Не могу уснуть.

Примите таблетку.