Бойня

И на этот раз мы почти выиграли — почти... Коль сумел отыграть потерянные ярды. Я гнал его почти так же, как Каскада, но без той ярости, что тогда. Мы поравнялись с крупом лидера, с седлом, с шеей... Еще бы три скачка! Но мимо уже промелькнул финишный столб.

Принцесса сказала, что спустится туда, где расседлывают лошадей, только в том случае, если мы выиграем, а то из ее ложи очень далеко идти.

А вот Мейнард был уже тут как тут. Когда я соскользнул на землю, он злобно уставился на меня. Глаза его были полны ненависти. Я не мог понять, зачем он явился сюда. Если бы я так кого-то ненавидел, как он меня, я бы, наоборот, постарался как можно реже встречаться с этим человеком. Сам я испытывал к Мейнарду отвращение за то, что он промывал мозги своему родному сыну, пытаясь заставить его убить человека.

Дасти накрыл поводящего боками Коля попоной, подчеркнуто не высказывая своего мнения о результатах скачки, и я пошел взвешиваться. Сегодняшнее уныние никуда не делось и по-прежнему окутывало меня тяжелым облаком.

В следующей скачке я ехал на лошади тренера из Ламборна и финишировал третьим, сильно отстав от лидеров. Я переоделся в уличную одежду с тяжким чувством, что день прошел впустую.

Когда я вышел из весовой, по дороге к ложе принцессы меня окликнули.

Я обернулся и увидел догоняющего меня Бэзила Клатгера.

— Вы по-прежнему разыскиваете Анри Нантерра? — спросил он, поравнявшись со мной.

— Разыскиваю.

Я остановился. Он тоже остановился, но все время переминался с ноги на ногу, точно стоять ему было неловко.

— Роквили сегодня здесь — их лошадь участвовала в первом заезде. И с ними женщина, которая хорошо знает Нантерра. Они говорят, может, вам стоит с ней пообщаться.

— Да, пожалуй. Он взглянул на часы.

— Я обещал сейчас зайти к ним в бар для владельцев и тренеров выпить рюмочку. Идемте вместе.

— Спасибо большое, — сказал я.

Мы пришли в бар, я взял рюмку портвейна и подсел к Роквилям. Меня представили их знакомой — невысокой женщине, типичной француженке, одевающейся под сорванца, хотя в ее возрасте это уже смотрелось несколько неуместно. На мальчишеской рожице появились морщинки, в стриженных ежиком волосах пробивалась седина. На ней были черные сапоги на высоких каблуках и брючный костюм из блестящей черной кожи, с шелковым платком на шее, повязанным на ковбойский манер.

Однако говор у нее был вполне наш, за версту отдающий английским ипподромом. Ее представили мне как Мадлен Дарси, англичанку, жену французского тренера.

— Анри Нантерр? — с отвращением переспросила она. — Знаю я этого ублюдка! Еще бы мне его не знать. Мы тренировали его лошадей, а он вдруг ни с того ни с сего забрал их и отправил к Вийону!

Глава 10

Говорила она со всей откровенностью задетого самолюбия, довольная тем, что ей внимает столь обширная аудитория.

— Он петух, которому непременно надо кукарекать громче всех. Мы его давно знаем, еще с тех пор, когда лошади принадлежали его отцу, Луи. Это был очень приятный человек, настоящий джентльмен.

— Так Анри получил лошадей по наследству? — спросил я.

— Ну да, конечно. Вместе со всем остальным. Луи был придурок: он свято верил, что его сыночек не способен сделать ничего плохого. Идиот!

Этот Анри — жадная скотина, и хам к тому же. Поделом Вийону.

— Жадная скотина? А в чем это проявляется? — спросил я.

Она вскинула свои выщипанные бровки.

— Мы купили годовалую кобылку с хорошей родословной. Рассчитывали выставить ее на скачки от себя, а потом пустить на племя. Анри увидел ее в загоне — он вечно шлялся по конюшням — и сказал, что хочет ее купить. Мы ответили, что лошадь не продается, и тогда он пригрозил, что заберет своих лошадей. У него было восемь лошадей, мы не хотели их терять. Мы были просто вне себя! Он заставил нас продать кобылку по той же цене, за которую мы ее купили... а мы ее держали уже несколько месяцев! А через пару недель он вечером звонит и говорит, что утром прибудет коневозка за его лошадьми. Вот так просто!

— А что стало с кобылкой? — спросил я.

Мадлен торжествующе улыбалась.

— У нее начался костный шпат, и пришлось ее забить, бедняжку. И знаете, что сделал этот ублюдок?

Она выдержала паузу. Человека четыре, включая меня, нетерпеливо спросили:

— Что?

— Это Вийон нам рассказал. Он был в возмущении. Нантерр сказал, что не доверяет живодерам, что они могут накачать лошадь болеутоляющими, продать и нажиться за его счет, и потребовал, чтобы лошадь забили в его присутствии. Это сделали на земле Вийона, и Нантерр смотрел.

Миссис Роквиль побледнела. К тому же она явно была разочарована.

— Надо же! А когда мы встречались с ним в Лонгшаме и потом в Ньюбери, он произвел такое приятное впечатление!

— Наверно, маркиз де Сад на ипподроме тоже показался бы весьма обаятельным, — вкрадчиво заметила Мадден. — На ипподроме любой может выглядеть джентльменом.

Наступило продолжительное молчание. Наконец я спросил:

— Вы ничего не знаете о его предпринимательской деятельности?