Боярин

Незадолго до обеда закончил очередную акварель, но логу, возвестившему об этом, не придал значения, так как выскочил другой, общего развития, который сам собой, без специального вызова появился только однажды. Во время инициации. Впрочем, сейчас ситуация сродни той.

Ступень – 7.

Возрождение – 1.

Опыт – 28 050/256 000.

Свободный опыт – 13 165.

Избыточный опыт – 0.

Свободные очки характеристик – 0.

(Потомственный дворянин).

(Вассал).

(Вассалов – 64/84).

Сила – 1,22.

Ловкость – 1,21.

Выносливость – 1,25.

Интеллект – 1,71.

Харизма – 1,26.

Умения – 28.

(Навыки – 3).

(Умения навыков – 7).

Хм. А ведь точно. Сегодня десятое мая тысяча восемьсот восемьдесят девятого, день его восемнадцатилетия. А он и забыл. Получается, матушка его родила в обед. В принципе, все это он уже видел, и не раз. Только значения менялись. Но сейчас имелось разительное отличие. У него наконец появилось возрождение, о чем его и уведомила Система.

– Шанти, поздравь меня, – хмыкнув, произнес Борис.

– Тяв! – подняв голову с подушки, на которой он расположился со всеми удобствами, отозвался песик.

– Как это – с чем? Теперь можно смело отправляться подавать документы в мореходные классы для сдачи квалификационных экзаменов.

– Т-тяв!

– Я знал, что ты меня поддержишь.

– Что тут у вас происходит? – войдя в мастерскую, поинтересовался Ершов.

– Да вот, Вячеслав Леонидович, Эфир наконец признал мое совершеннолетие, – улыбнувшись, ответил Борис.

– Ну слава тебе Господи. Сподобились-таки. Поздравляю, – с искренней радостью затряс руку бывший учитель. – Это дело нужно отметить, – отставляя в сторону этюдник, заметил он.

– Непременно. Но только вечером. А пока суд да дело, нужно успеть в мореходные классы, подать прошение и документы. Дорофея Тарасовича, случаем, не видели?

– Да куда он денется? Сейчас явится на обед. Он же теперь блюдет флотские традиции – куда там признанным адмиралам.

– Ага, точно. Обед же. Как ваш пленэр?

– Все просто замечательно. Ребята стараются не за страх, а за совесть. Если хотите, могу показать их рисунки. Как раз сегодня закончили, – указал он на папку.

– С удовольствием взгляну.

Еще бы. Эти мальчишки, между прочим, его будущие наводчики. Ершов отобрал из кандидатов четверых наиболее способных. Время от времени Борис интересовался их успехами. Причем не только в рисовании. Стреляли они ничуть не меньше. В основном из винтовок и тридцатисемимиллиметровки. Револьверы – только в рамках общей программы боевой подготовки. Если больше, то это уже самостоятельно и за свой счет.

Ставка на ребят с развитым глазомером пока себя полностью оправдывала. Перед тем как приняться за обучение вплотную, Измайлов провел психологический тест. Пришлось кандидатам и в кровище изгваздаться, и в поросячьих потрохах вываляться, и артиллерийского грохота наслушаться, и горячий металл в брюхо получить, пройдя через мучительную клиническую смерть.

Жестко. Не без того. Однако Измайлов собирался серьезно вложиться в их обучение, а потому хотелось бы избежать неоправданных трат. Но ничего, справились. Обошлось без психологических травм. Словом, все было за то, что он получит на выходе четырех великолепных наводчиков.

После обеда вместе с Рыченковым направились прямиком в морские классы. Таковые имелись во владениях далеко не каждого боярина, но Голубицкий основательно вкладывался в подготовку кадров, потому и университетом озаботился, опередив при этом князя. Помимо того, на базе университета был создан институт с уклоном в артефакторику. А вот Тимошевский так и не открыл высшее учебное заведение в своей вотчине. К чему заправлять кашу лишним маслом?

Что же до морских классов, то они тут существовали с незапамятных времен. Шесть прославленных российских адмиралов были их выпускниками. Так что история у учебного заведения была славной, а авторитет – весомым. Как, впрочем, и самомнение преподавательского состава.

– Кого я вижу! Дорофей Тарасович! – резво поднялся навстречу вошедшим хозяин кабинета.

Хм. Либо директор снобизмом не страдает, либо Рыченков тут пользуется особым авторитетом. Потому что в демонстрируемой радости без особого труда угадывается некое почтение. И это у дворянина, капитана второго ранга.

– Здравия тебе, Степан Пантелеевич. Как твоя кузница кадров? Процветает, поди?

– Не жалуюсь. Как, впрочем, не в претензии и князь. Не слышал, адмирал Вяткин встал во главе княжеской эскадры.

– Ну, Тимошевскому было бы зазорно, коли его офицеры не были бы выходцами из твоей школы. Так что бахвалься да знай меру, – шутливо попенял шкипер.

– Я гляжу, своего воспитанника привел.

– Так и есть, Степан Пантелеевич. Вот, хотим держать экзамен на мичмана.

– Суть покажите, молодой человек. Хм. Похвально, похвально. Сколько годков?

– Восемнадцать, – ответил Борис.

– Сколько? – искренне удивился кавторанг.