— Михаил Иванович Прутнев. Ну а должность моя тебе должна быть известна. Она обозначена в твоем удостоверении, — усмехнулся он.
— Здравствуй, Михаил Иванович, — кивнул Громов. — А мне сказали, что тебя нет в школе…
— Только приехал с полигона, — пожал тот плечами. — Не успел войти, как Степан доложил, что вы здесь… вот и поспешил застать, пока не уехали. Так чего вы хотели, Федор Георгиевич, Кирилл?
— Михаил… — укоризненно взглянул на него Федор Георгиевич, и тот развел руками.
— Ладно-ладно. Согласен обойтись без пустопорожнего трепа. Но я удивлен. Вы все-таки решили свои разногласия с Георгием Дмитриевичем?
— Хм. Я вам не мешаю, нет? — поинтересовался я.
— Извини, Кирилл… — опомнился дядя Федор. — Я, честно говоря, не думал, что придется так скоро говорить об этом, но недавние события и твое в них участие изменили мою точку зрения…
— Вашу… или в а ш у? — протянул я только для того, чтобы заполнить паузу в речи Громова.
— Мою личную точку зрения, — резко кивнул он. — Отец будет против, но это уже не его дело… Хватит. Итак… Михаил, просвети нашего юного друга, о чем идет речь.
— С радостью, — невозмутимо ответствовал тот и, повернувшись ко мне, заговорил. — Как ты знаешь, Кирилл, в нашем государстве существует довольно большое количество различных неформальных, полуформальных и официальных объединений. Эдаких «клубов по интересам». Опричники, государственники, военные клубы, собрания аграрников и промышленников, союзы родов, в конце концов… Так вот, у нас, эфирников, тоже есть такой клуб, последним главой которого, являлся твой дед по матери Никита Силыч Скуратов-Бельский. Глыба! Один из десяти официально признанных грандов в стране. Сильнейший из них… по крайней мере, о других ярых-грандах мне ничего не известно… А я, знаешь ли, волей-неволей обязан знать обо всех сильных эфирниках. Должность «кадровика» обязывает…
— Хм. Кажется, сейчас я услышу предложение, от которого не смогу отказаться, — я вздохнул.
— Угадал, — улыбнулся Прутнев. — Не знаю, чем руководствовался Георгий Дмитриевич, да простит меня его сын, пряча тебя от нашего «клуба», но ситуация эта совершенно неприемлема. Нас слишком мало, чтобы клуб мог позволить себе такое транжирство… Особенно в свете событий, происшедших со Скуратовым-Бельским и твоими родителями.
— Говорите так, словно я какой-то ресурс… — нахмурился я, стараясь не выпадать из роли.
— Все мы своего рода ресурсы, Кирилл, — развел руками Прутнев. — И ты, и я, и даже боярин Громов. Исключений нет.
— Что, и государь? — прищурился я.
— Хм… в каком-то смысле, — глянув на старательно прячущего ухмылку Громова-младшего, медленно проговорил Прутнев. Запнулся. — А ты умнее, чем я думал, Кирилл Николаевич…
В ответ я только пожал плечами.
— Миша, не крути, скинь парню устав этого вашего клуба — и пусть изучает. Он, как ты верно заметил, не дурак и выгоду свою видит. — Последние слова Федор Георгиевич произнес с отчетливой иронией в голосе.
Прутнев взглянул на наследника рода Громовых и, хмыкнув, кивнул. Мол, как скажешь…
— Ладно. Так и поступим… Но имей в виду, Кирилл, эта информация закрытая. То есть о существовании клуба знает очень узкий круг людей. Тот же Федор Георгиевич, например, осведомлен только благодаря тому, что его младший брат был членом клуба, а Георгий Дмитриевич когда-то курировал нашу безопасность. Понятно?
— Комнатный боярин курировал безопасность какого-то неформального клуба? — удивленно протянул я. — Однако.
— Хм. Ну, опричников, положим, тоже государственным учреждением никак не назовешь, и тем не менее… Кроме того, как ты думаешь, почему ни один из государей никогда не проходил испытаний на владение стихиями? Ну, если отбросить официальную версию, что подобные сведения о правящей фамилии являются коронной тайной… — вопросом на вопрос ответил Прутнев, но, по моему взгляду поняв, что я впервые слышу о таком казусе, вздохнул. — Род Рюриковичей, к твоему сведению, наследственные эфирники. А государь — новик, при существующем в нашем обществе культе личной силы довольно странное сочетание, согласись? Стоит ли удивляться, что комнатный боярин курирует безопасность клуба, чей костяк составляют члены правящего рода? И когда я говорил «отбросить» версию коронной тайны — это не значит, что на нее действительно можно наплевать. Понятно?
Твою дивизию… Только немыслимым усилием воли мне удалось удержать себя в узде и не выматериться вслух. Наследственный эфирник всегда слабосилок?! Тогда… многое становится понятнее.
— Разумеется. А Бестужевы в курсе существования клуба? — поинтересовался я, убедившись, что ничем не выдал своего волнения.
— Хм… Нет. Им известно то же, что и большинству, — на секунду задумавшись, ответил Прутнев.
— Гдовицкой? — Я ведь с тебя не слезу…
— Член клуба, в ранге подмастерья, — ответил вместо Прутнева Громов.
— Поня-атно. Скажите, а клуб был в курсе затеи моего отца и боярина Бестужева насчет школы?