#Бояръ-Аниме. Кодекс Агента. Том 2

Бестужев-старший либо получил обо мне некую информацию, либо решил, что состояние Цесаревича освободило его от данного на смертном одре обещания. Беспрецедентные меры для моего задержания свидетельствуют лишь об одном: Бестужев, а, возможно, и Император знают, что я Темный. Знают или подозревают.

В любом случае, если я попаду в лапы сыска, то мне конец. Дознаватели будут копаться в моих мозгах до тех пор, пока не сломают защиту, установленную Шуваловым, а штатные палачи — пытать, пока не получат нужное чистосердечное признание. Им и пытать меня не обязательно — достаточно свидетельства Князя Грибоедова, который с чистой совестью подтвердит, что новоиспеченный князь Александр Игоревич Шувалов — Темный. Или уже подтвердил.

Как долго я смогу прятаться от спецслужб, если затеряюсь сейчас в Москве? И какова вероятность, что Шувалов разрулит ситуацию, и меня допустят к Инициации? А если не разрулит, и не допустят? А если будет вынужден слить, чтобы сохранить статус, влияние и Род, который он надеется возродить?

Нет, играть в прятки — это не решение. Я кладу линзы обратно в рюкзак, останавливаю лифт, меняю этаж назначения и блокирую остановки на попутных этажах. Надеваю любимую кепку с длинным козырьком, становлюсь перед дверьми и принимаю боевую стойку. Против одаренных у меня нет шансов, но серым я продам свою свободу недешево.

Лифт останавливается в подземном гараже, и я пулей вылетаю наружу. Стоянка пуста, здесь меня никто не ждет. Прежде чем броситься к своему Уралу, я останавливаюсь у пожарного щита и прячу в нем Темный Осколок. Не самый надежный тайник, но у меня нет времени искать другой.

Я бегу к байку и активирую двигатель. Какое-то время медлю, размышляя, что сделать со смартом, а затем плюю на все, и просто его отключаю. Кладу в карман и выкатываюсь с парковочного места. Вне бетонного стилобата меня запеленгуют мгновенно, но в свете моего выбора это не имеет значения.

Шлагбаум и ворота охрана открывает заранее, едва увидев, как я выезжаю с парковочного места. Набираю скорость и вылетаю на набережную, бросая мотоцикл в дрифт. Проезжаю под мостом и вижу на нем кавалькаду машин Тайного Сыска, которая мчится к высотке в сопровождении двух вертолетов.

Лечу по широкой дуге, выезжаю на Кутузовский проспект и выкручиваю гашетку до отказа. Рев двигателя оглушает, Урал дергается и снова набирает скорость. Над головой проносятся вертолеты, и я салютую им, становясь на заднее колесо. Стоппи на отягощенном капсулой байке я делать не рискую, хотя очень хочется.

Увидев меня сейчас, Шеф в очередной раз нудил бы про мою склонность к театральным эффектам, нарциссизм и играющее в заднице детство, но правда состоит в том, что трюкачество мне нравится. Я рискую не ради эффектных фотографий в Телеграфе или чьего-то восхищения, а ради адреналиновых бурь в крови.

Если бы я был обычным серым бездарем, то обязательно занялся бы мотоспортом. Что обо всем этом скажет Великий Князь Шувалов я гадать не хочу. Скоро услышу собственными ушами, если, конечно, выживу.

До Знаменки я доезжаю за пару минут, вылетая на нее по крутой эстакаде и несусь вперед, а на Волхонке начинаются первые проблемы. Улица перекрыта тяжелой техникой — всю ширину дорожного полотна перегораживают бронированные машины «Ижора».

Меняю план на ходу. Делаю крутой поворот и выезжаю на Ленивку. Выскакиваю на Пречистенку, ухожу от столкновения с автобусом и мчусь к Храму. Его цветные купола призывно светятся даже в яркий солнечный день, и я лечу к ним как мотылек на свет фонаря в ночи.

На храмовый стилобат я заезжаю по лестнице, отсчитывая задницей каждую ступень. Наверху меня ждет сюрприз: Храм Разделенного окружен несколькими рядами стальных ограждений, а через каждые три метра несут дежурство спецназовцы в активированной боевой броне.

Они удивленно взирают на курьерский байк «Имперец», невесть как оказавшийся на дальних подступах к Храму, но что с ним делать не знают. Возможно, безбашенный курьер привез какое-то важное сообщение их командиру. Скоро они заподозрят неладное, и вся эта вооруженная орда бросится на меня.

На выложенной брусчаткой дороге, ведущей к Храму, стоят еще три «Ижоры». Их передние броневые пластины опускаются к дороге под пологим углом, защищая гусеницы, и я решаю рискнуть. Выкручиваю гашетку, мчусь к среднему броневику, оттормаживаюсь и заскакиваю на корпус передним колесом.

Стоящие слева и справа бойцы поворачиваются ко мне с автоматами наперевес, но я уже соскакиваю на асфальт со стороны крутой кормы «Жорика». Амортизаторы гасят удар с глухим стуком, но выдерживают, и я еду дальше. Стрелять вслед бойцы не решаются, и я вижу в заднее зеркало, как они перелезают через ограждения и бегут за мной нестройной толпой.

Преодолеваю еще ряд ступенек, резко торможу перед громадой Храма, кладу мотоцикл набок и врезаюсь колесами в высокие дубовые двери. Запертым створкам мой удар, как слону — дробина, а вот задница и позвоночник отзываются пронзительной болью.