Бои в застое

И требовалось наладить психику. Полевой хроноагент из будущего времени таких алкоголиков людей знал только теоретически, поскольку в XXII веке подобные асоциальные личности уже совершенно исчезли. Такой категории людей не существовало по медицинским показателям. И, тем более, удар был сильнее, когда он понимал, что теперь это именно он – бомж и алкоголик, практически потерянный для общества и для себя человек. Практически, живой мертвец.

После таких черных мыслей пить ему хотелось еще меньше и реже. Какой там Брежнев, до этого нового себя надо спасать и немедленно! А затем перейти к восстановлению главы партии и государства.

Для начала он решил облагодетельствовать Митрича. Его напарники уже спланировали празднование нового года и Михаил решил внести свой вклад. Иваныч, дежуривший последнюю перед новым годом смену, решил остаться здесь и весело провести с ними праздник (многозначительный щелчок по горлу). И, поскольку Митрич должен был нести новогоднюю смену и уже горевал по этому поводу, Михаил великодушно поменялся с ним дежурствами. Так сказать, все для народу.

Митрич, очнувшись после трехдневной пьянки, поначалу даже не поверил, протерев для верности уши грязными пальцами. Товарищ по совместной работе и веселому застолью отказался от долгожданной пьянки в новый год! Что с ним стало? Заболел, бедолага? Но потом обрадовался и поклялся выполнить за это любое желание своего товарища.

Михаил этим словам полупьяного напарника не очень-то поверил. Пройдет новый год, хрен выжмешь из него это обещание. Хотя от сказанного обещания не отказался, поскольку это на законной основе позволяло не пить. Не каждый же раз ссылаться на слабый желудок.

Его неожиданная для всех трезвая смена пошла на пользу и его самому, и кочегарке в целом, в том числе и самим Ичам. Так как моральный (а точнее, слабоморальный) облик кочегаров был окружающим хорошо известен, а батареи водяного отопления, промороженные и вышедшие из строя, стоят заменить не дешево, а, самое главное, достать их в СССР было очень сложно, то проверять ненадежных работников в пьяное новогоднее время приходили многие. Ибо рабочих в стране было мало, а вот проверяющих очень много. Таковы национальные особенности. Как всегда, один с плошкой, семеро с ложкой.

Первым пришел знакомый по прошлому визиту солидный мужчина, на этот раз опознанный полупьяным, а значит почти все понимающим Митричом, как их горячо любимый директор.

Впрочем, лучше директор, опознанный трудящимися, к кочегарам относиться не стал. Едва перешагнув порог, он презрительно сощурился при виде пьяных кочегаров, обеспокоено глянул на работающую (пока еще!) топку. Миша ситуацию быстренько переиграл, отодвинул напарников в сторону и явил себя – трезвого и вменяемого. На этот раз от него не пахло.

Директор практически перекрестился, хотя был активным атеистом и не верил в бога. Но подобное чудо – трезвый кочегар в новый год – было сравнимо с христианским явлением и педагога можно было понять.

Немного поговорив, чтобы убедится, что трезвый кочегар не иллюзия, а реальное явление и на него можно положиться, директор ушел – к семье и новогоднему столу.

За два часа до нового года в кочегарку вломились трезвые и поэтому злые пожарные. Они бы обязательно вкатили штраф – не им одним страдать, но подошедший Михаил так трезво объяснившийся с ними и объяснивший аксиомы противопожарного кодекса, что дяденьки ошарашено вымелились, даже не придравшись к грязному полу.

Наконец, уже после празднования нового года, в три часа ночи, когда напарники Михаила, успев очухаться и вновь перепиться, дружно храпели, складировавшись в одну постель, а сам он, уже перекосив лицо в усилии сдержать зевки, намеревался часок-другой вздремнуть, в кочегарку ввалился патруль милицейских товарищей в количестве трех человек, заставив напрячься. Не немцы в годы войны, но все равно страшновато. Убить – не убьют, а морально (и даже физически) побить могут. И им за это ничего не будет. Кто такой кочегар – тьфу! Может даже отблагодарят при случае за работу с асоциальными элементами.

Милицейские, впрочем, были обыкновенными советским гражданами. Почти спокойными, или, точнее, спокойно-злыми, пара нецензурных выражений для смазки речи ничего для окружающих не значили, почти трезвыми для нового года и почти здоровыми для морозного времени, когда термометр показывал уже за двадцать градусов. И это при небольшом жгучем ветерке.

Но из трех товарищей в форме один показался Мише довольно подозрительным. Двое из них были похожи на обычных людей в пору больших праздников, потерявшиеся в рабочей суете и от этого беспричинно злые. А вот третий походил на образцово-показательный пример милиционера. Или, точнее сказать, американского полицейского. Коллеги этого лжемилицейского особо его ни с кем не сравнивали и не учитывали. Но Миша-то с учетом высоты ХХII века и опыта сравнения двух систем, разбирал мелочи, которых выдавали его. Надо было держаться.