Бой на вылет

Разнообразием закусок и выпивки стол не отличался, но того, что на нем имелось, для двух, сидящих за ним мужчин, было вполне довольно. Имелось же на нём следующее: разломанная на щедрые куски гриль-курица, черный хлеб, свежие помидоры и огурцы, молодая варёная картошка, аджика, соль, крупный пучок черемши и початая литровая бутылка водки.

Веранда садового домика, на которой выпивали и закусывали мужчины, выходила своей длинной стороной на сад-огород. Короткая же сторона граничила с забором-штакетником, за которым тянулся голый, поросший редкой травой, пустырь.

Сразу за пустырём начиналось городское кладбище и отсюда, с веранды, при желании можно было разглядеть могильные кресты, памятники и фигурки людей, пришедших навестить дорогой им прах.

— Как тебе соседство, кстати? — спросил Жора Игнатенко, разливая по рюмкам водку и одновременно кивая в сторону погоста.

Его сотрапезник и владелец дачного участка, писатель Юрий Десятник взял наполненную рюмку и подмигнул старому товарищу:

— А что — соседство? Нормально. Я их не трогаю, ну и они меня тоже… не трогают. Так и живём.

— За это и выпьем, — предложил Жора.

Закусив, писатель достал из пачки сигарету, прикурил от спички и со вздохом откинулся на спинку стула.

— Хорошо сидим, — сказал Жора.

— Хорошо, — подтвердил Юра и снова вздохнул.

— Чего вздыхаешь, сочинитель? — проницательно глянул на друга Игнатенко. — Солнышко, лето, суббота, водочка. Закуска, опять же. Мало тебе? Девчонкам можно позвонить.

— Э, не в девчонках счастье…

— Вот чудак, — с интонациями Карлсона, который живёт на крыше, сказал Жора. — А в чём же ещё?

— Не в чём, а когда, — назидательно поправил его Десятник. — Когда писатель счастлив?

— Когда гонорары часто и много, — предположил Жора.

— Ну, гонорары, конечно, тоже…того… не помешают. Но не это главное. Главное, когда работа идёт. Тогда точно знаешь, что и гонорары будут, и любовь читателя, и самоуважение, и всё остальное.

— Кто б сомневался. А у тебя что, не идёт?

— Да не то, чтобы совсем не идёт, но, понимаешь, возникла одна трудность. Три дня уже бьюсь, зараза, и ничего не выходит.

— Что за трудность?

— Да, вроде бы, мелочь, ерунда. А из-за неё книга стоит.

— Тьфу, чёрт! Что ты ходишь вокруг да около? Я, конечно, не писатель, но, что касается преодоления разного рода трудностей, кому хочешь сто очков вперёд дам. Давай, ещё по одной и рассказывай.

Они выпили, и хозяин дачи поведал другу Жоре о своём творческом затыке. Как оказалось, новая книга встала из-за того, что писатель Юрий Десятник никак не мог найти для своих героев имена и фамилии.

— Понимаешь, — с жаром объяснял он, — имена персонажей — это очень важная вещь. Они должны подходить, как… ну, как хорошая обувь к ноге подходит. Чтобы нигде не жало и не тёрло. Чтобы ноги не парились, не мёрзли и не уставали. В общем, удобно должно быть. Так же и с именами. Раньше мне как-то удавалось подбирать героям верные имена, а сейчас что-то застопорилось. То совсем уж избитое и серое подворачивается, то, наоборот, слишком яркое, вычурное. А уж о фамилиях я вообще молчу. Совсем завал. Видно, иссяк. Весь запас приличных фамилий на других героев истратил. А новые взять негде. И придумать не могу. Какая-то сплошная пошлятина в голову лезет да несуразица.

Писатель замолчал и потянулся к бутылке.

— Тю! — засмеялся Игнетенко. — Я думал, что серьёзное, а тут… Имена с фамилиями! У тебя что, мало друзей и знакомых? Бери да пользуйся.

— Дурак ты, Жора, — обиделся Десятник. — Я серьёзно, а тебе всё хаханьки. Ну, сам подумай. Нельзя писателю использовать имена живых людей. Особенно знакомых. Сразу все начнут сравнивать героя литературного с этим конкретным человеком. Сплетни тут же пойдут, обиды, недоразумения. Объясняй потом всем и каждому… Вот, представь, что я дам какому-то персонажу твоё имя и фамилию. Хочешь, расскажу, как это воспримут? Если персонаж будет отрицательным, обидишься ты и те, кто к тебе хорошо относится. Если положительным, но не похожим на тебя, люди решат, что я или нюх потерял или подхалимничаю зачем-то. Да тебе и самому будет неловко. Если ни то, ни сё, то и вовсе будет непонятно. Зачем, скажут, он это сделал? Почему? Что это за серенькая такая незаметная личность выведена под именем Жоры Игнатенко в новом романе известного писателя Юрия Десятника? И чем всё кончится? Да тем, что мы с тобой насмерть рассоримся, и дружбе нашей придёт конец. То же и с остальными моими друзьями и знакомыми. Понимаешь, всё должно быть естественно. Когда всё естественно, то даже случайное совпадение не напрягает. Ни меня, ни читателя.

— Ишь ты, сложности какие, — хмыкнул Жора. — Куда там твоей политкорректности. Но ты, наверное, прав. Извини, не подумал. Но ничего, первый раз не считается. Сейчас ещё разок подумаем.

Игнатенко закурил и устремил взгляд поверх головы друга-писателя в направлении пустыря.

— Ну-ну, — сказал Десятник, берясь за бутылку, — думай. Только не очень долго, а то водка нагреется.

— Не нагреется, — рассеянно пробормотал Жора. — Сейчас я… О! Есть! — его глаза весело расширились. — О-бал-денная мысль! По-моему.