Бой на вылет

Посреди кабинета стояла, чуть покачиваясь (или это только казалось?), высоченная сутуловатая фигура и, разглядев сию фигуру повнимательней, насколько это было возможно в неверных отблесках света фонарей, проникающих в кабинет с улицы через узкие высокие окна, Вениамин Александрович покрылся холодным потом вторично.

Начать с того, что фигура была облачена в длиннополый, старинного покроя кафтан и какие-то чудные остроносые сапоги; в руках мяла неопределённого вида шапку и подпоясана была самым, что ни на есть настоящим кушаком, свисающие концы которого чуть ли не касались дубового паркета!

Голова фигуры обильно заросла волосами, усами и бородой, достающей в буквальном смысле до пояса, а её глаза… Глаза эти, казалось, прожигали насквозь и горели жутким жёлтым огнём в глубоких ямах-глазницах. Крючковатый нос-ятаган довершал поразительный облик незваного гостя.

Впрочем, все эти детали Вениамин Александрович Трентиньянов припомнил уже потом, а сейчас он лишь ошарашено пялился на посетителя, и одна мысль: «Вот она, третья рюмка водки!» билась в его висок, как ночная бабочка в оконное стекло.

Однако профессионал тем и отличается от любителя, что способен исполнять свои обязанности в любых условиях и в любом состоянии.

А Трентиньянов был профессионалом.

– Слушаю вас, – как бы со стороны услышал Вениамин Александрович свой голос, и не было в этом голосе ни тени страха и ни нотки сомнения. Потому что российский чиновник, находящийся на своём рабочем месте, это по определению практически неуязвимый человек.

– Подпиши челобитную, боярин! – с каким-то стонущим полувсхлипом произнесла фигура, и почудился чиновнику Трентиньянову в этом стоне-всхлипе замогильный холод и беспредельная тоска. – Подпиши. Христом Богом прошу! Ибо не будет покоя ни тебе, ни мне, доколе…

– Вениамин Александрович, вы здесь? – весёлый голос новоприобретённой секретарши Тони заставил вздрогнуть и Вениамина Александровича, и его жуткого гостя.

Тёмная фигура как-то ссутулилась, качнулась, заскользила по паркету в дальний от Вениамина Александровича угол и там без остатка растворилась – будто всосалась в стену.

– А почему в темноте сидите? – щёлкнул выключатель, и под потолком вспыхнул свет. – О, Господи! Да на вас лица нет!

– Трентиньянов достал платок и мелко дрожащей рукой отёр со лба рясный пот.

– Что-то мне, Тоня, как-то вдруг нехорошо стало, – пробормотал он и попытался улыбнуться. – Впрочем, с вашим появлением, все уже почти прошло.

– Ничего, это бывает, – многообещающе улыбнулась в ответ Тоня и предложила. – Поедемте ко мне, я вас кофе напою.

И Вениамин Александрович согласился.

Вместо кофе дома у Тони оказался почему-то коньяк, и Трентиньянов сам не заметил, как напился. Да так, что дальнейшее произошло само собой.

Покинул Вениамин Александрович квартиру своей секретарши в шесть часов утра с мерзкой головной болью и смутными воспоминаниями о Тониных умелых ласках. Конфликт с женой, однако, был улажен довольно быстро, так как ничего подобного с Трентиньяновым раньше не случалось, и вообще ему практически не пришлось врать, – он действительно мало что помнил.

Молодой и здоровый организм взял своё.

Контрастный душ, обильный завтрак и две чашки крепчайшего кофе быстро вернули Вениамину Александровичу уверенность в себе и, хотя воспоминание о вчерашнем происшествии в кабинете продолжало тревожно прятаться где-то в глубинах сознания, Трентиньянов решил жене пока ничего не рассказывать, а окунуться с головой в работу и посмотреть, что будет дальше.

В конце концов, думал он, всё это – не более чем шуточки подкорки, в нужный момент расторможенной водкой – и к чёрту всякую мистику!

Следующий месяц прошёл спокойно.

Трентиньянов быстро втянулся в работу и сам чувствовал, что начальство им довольно, а большего пока и желать было бы грешно.

Отношения с секретаршей установились дружески-деловые. Тоня, к лёгкому удивлению Вениамина Александровича, после памятного вечера и ночи не делала ни малейших попыток повторного сближения, что вполне устраивало Трентиньянова, который, в общем-то, любил свою жену и к связям на стороне относился с крайней осторожностью. Он уже почти окончательно забыл и тот мистический случай в кабинете, когда однажды вечером…

В тот день Вениамину Александровичу пришлось изрядно задержаться на службе.

Скопилось много бумаг, требующих скорейшего рассмотрения, и заместитель заведующего отделом Болот и Лугов областного Департамента Землепользования, предупредив жену, что задержится и, отпустив Тоню, с головой погрузился в работу.

За окном давно стемнело (был конец октября), и Трентиньянов как раз размышлял над формулировкой сопроводительной записки, которую следовало приложить к очередному документу, когда в его кабинете неожиданно погас свет.

Чертыхнувшись, Вениамин Александрович посидел некоторое время с закрытыми глазами, чтобы привыкнуть к темноте (ни спичек, ни зажигалки у него не было, так как он не курил), а затем набрал номер дежурного по внутреннему телефону.