Бои местного значения

Багрицкий правильно писал: «Оглянешься — а кругом враги»… Вот и с этим убийством — расследовать все одно надо, работа такая, а в то же время… Если на самом деле тут не уголовники руку приложили, а коллеги из «Большого дома»? Тогда как? Не захотели общим порядком сажать жену вслед за мужем по каким-то специальным соображениям, а решили вопрос по-другому, с выдумкой…

И если будешь слишком усердствовать, где сам можешь оказаться?

Буданцев уложил в сейф папки с делами, дважды повернул ключ в замке, позвонил начальнику отдела, что на сегодня закончил и идет домой, как договорились. Опустил на рычаги трубку и вдруг решил закурить по последней, как бы уже отдыхая, без спешки и с удовольствием.

Хотя какое там удовольствие, если палишь по паре пачек в день, язык к ночи как печеный. Чуть не четверть зарплаты на «Казбек» тратит, перейти же на дешевые «гвоздики» не хватает характера. И так в жизни мало радостей, да и несолидно, все же целый ромбик в петлице носишь, пусть и цена этому ромбику совсем не та, что армейскому или в ГУГБ.

Конечно, «майор госбезопасности» совсем иначе звучит, чем старший опер одиннадцатого разряда тарифной сетки, и оклад у них там в три раза больше… Правда, сажают их впятеро чаще. Вон в Первом управлении никого знакомых, почитай, не осталось, а в МУРе кто работал, те и работают, за малым исключением.

«Вот черт! — удивился он себе. — О чем ни станешь думать, обязательно на очередную гадость мысли съедут».

Папироса не успела догореть до половины, как пронзительно затрещал звонок старого, в деревянном еще ящике, аппарата.

«Пожалуйста вам! Лучше бы сразу ушел… Да лучше ли? Когда из койки выдернут, едва придремавшего, — куда как противнее. Ну, может, и обойдется, мало ли».

Буданцев снял трубку.

— Здесь еще? Вот и ладненько. Давай быстро ко мне.

Начальник сидел в таком же неуютном, но все же почище и отдельном кабинете, при появлении оперуполномоченного быстро захлопнул коричневую коленкоровую папку.

Секретничает. Хотя какие между ними секреты? Все равно ведь, если что важное, ему же и передаст для работы. Бдительность, так ее мать…

— Что там опять стряслось? Имейте в виду, я по «Брюсовскому делу» плотно занят, первый раз за двое суток поспать собрался… — агрессивно начал Буданцев, без приглашения садясь на расшатанный венский стул. Специально, что ли, им ХОЗУ самую древнюю и никчемную мебель сбагривает? В главке кабинеты совсем иначе обставлены. Дают понять, что рассиживаться нечего, волка ноги кормят? Или начальник такой неразворотливый попался, не может с хозяйственниками покруче поговорить?

— Сам ничего не знаю, — ответил начальник. — Позвонили сейчас из приемной Заковского, спросили, кто у нас самый опытный и умелый розыскник. Я решил, что дело серьезное, и назвал тебя. Велели немедленно явиться…

— Вот уж удружили, спасибо… Могли б и Мальцева назвать. Не дурее меня, а?

Договорить ему начальник не дал. Жестом показал, что все доводы давным-давно известны и смысла не имеют, словами же подсластил пилюлю, как принято выражаться:

— А что такого? На виду окажешься, так и застрянет у начальства в памяти: «Кто там в МУРе самый лучший сыщик? А, как же — Буданцев!» Глядишь, проявишь себя, еще и орденок отхватишь. Наверху это быстро делается.

— Как бы чего другого не подхватить, — буркнул Буданцев, вставая. Мечты об отдыхе, пожалуй, накрылись окончательно. — Машину дадите или пешком на Лубянку шлепать?

— Машину они уже выслали. Спускайся. Синий «Паккард», номер Р-5–25–55. Если быстро отпустят, заскочи, расскажешь, что и как. А домой я тебя потом на своей отправлю.

Удобная, на мягких заграничных рессорах, машина домчала быстро. Пропуск на вахте «Большого дома» был приготовлен. Буданцеву в это здание, хоть и сотрудник, и «особо важный» опер, без пропуска войти было нельзя.

Порученец с тремя кубарями в петлицах проводил до лифта, поднял на шестой этаж. Вот уже пятнадцать лет служит Буданцев в НКВД, а сюда попал впервые, а лучше бы и век тут не бывать. От греха…

Он думал, идя вдоль бесконечной череды одинаковых, не дерматином, а настоящей кожей обитых дверей, что сейчас увидит самого замнаркома, и соображал, как с ним держаться и что говорить.

Однако, войдя в громадную приемную, порученец направил его не в правую дверь, высокую, начальственную, а в другую, напротив, которая была чуть не вдвое ниже и без таблички с фамилией обитателя.

Там за простым канцелярским столом сидел старший майор ГБ, который при появлении Буданцева встал и протянул через стол руку. Порученец щелкнул каблуками и исчез.

— Добрый вечер. Начальник третьего спецотдела Шадрин. Вы действительно лучший сыщик на Петровке?

Буданцев пожал плечами.

— Откуда мне знать? Работаю давно, опыт кое-какой есть. Раз поставили «особо важным», значит, предполагается, что справляюсь…

— Так, так… — кивнул Шадрин. — Да вы присаживайтесь, курите, если курите, — подвинул поближе пачку новомодных сигарет «Друг» с тисненной золотом собачьей головой и золотым же ободком по краю. — Вопрос у меня к вам практический и как раз по вашей специальности — особо важный.