Богословская мысль Реформации

Давайте на этом сделаем краткую остановку и рассмотрим, какое применение нашли как гуманизм, так и схоластика в богословском открытии Лютера. Роль гуманизма здесь очевидна. Издания творений Августина, которые открыли Лютеру доступ к мыслям великого писателя, были подготовлены гуманистами. Представляется, что Лютер пользовался изданием Амербаха, которое считается наилучшим результатом гуманистической науки первого десятилетия шестнадцатого века (т. е. до того, как началась редакционная работа Эразма в 1510-х гг.). Аналогичным образом, при толковании Псалтири Лютер смог воспользоваться своим знанием древнееврейского языка — как его знания языка, так и еврейский текст некоторых псалмов были даны ему гуманистом Реухлином. Большой интерес, часто проявляемый Лютером к сложным местам в тексте Писания, вероятно, отражает гуманистический акцент на важности литературной формы Писания как ключа к его эмпирическому значению. Борясь со своей богословской загадкой, Лютер, похоже, пользовался инструментами гуманизма.

Тем не менее, схоластика также сыграла Значительную роль в богословском достижении Лютера. Одним из ироничных моментов в развитии Лютера является то, что он пользовался схоластическим инструментом для того, чтобы вырваться из своего первоначального схоластического окружения. Этим инструментом был конкретный способ интерпретации текста, широко распространенный в средневековый период, известный как «Quadriga», или «четырехсторонний смысл Писания», который мы подробно обсудим ниже. Этот способ подхода к библейскому тексту позволял выделить четыре значения одного и того же места: дословное значение и три духовных, или недословных значения. Именно сосредоточение на одном из этих духовных значений текста («тропологическом» значении) в сочетании с дословным значением позволили ему достичь своих взглядов на «праведность Божию». При дословном рассмотрении праведность могла указывать на Божественное наказание грешников. Однако при тропологическом (недословном) рассмотрении она относилась к Божественному награждению грешников праведностью. (Интересно отметить, что никто из других реформаторов не пользовался в такой значительной степени схоластическими методами, что указывает на необычно близкую связь Лютера со средневековой схоластикой в этот период). Так была подготовлена почва для разрыва Лютера с «via modema».

Каковы же были последствия открытия Лютера? Первоначально Лютер почувствовал необходимость разоблачить несостоятельность доктрины оправдания, связанной с «via modema». Работая исключительно в несколько ограниченном кругу богословского факультета Виттенбергского университета, Лютер начал наступление на схоластику. Например, диспут против схоластического богословия, состоявшийся в сентябре 1517 г., был, в действительности, направлен против одного схоластического богословаГавриила Биля, представлявшего «Via moderna». [10] После прочтения в начале 1517 г. творений Августина декан факультета Андреас Боденстайн фон Карлстадт стал разделять взгляды Лютера: из самого яростного сторонника схоластики в Виттенберге он превратился в одного из самых суровых ее критиков. В марте 1518 г. Карлстадт и Лютер провели реформу богословского факультета, убрав из программы практически все, что было связано со схоластикой. Отныне студенты богословия в Виттенберге изучали не схоластику, а Августина и Библию.

Однако на богословском факультете Виттенберга было не так уж много студентов, а сам Виттенберг занимал далеко не первое место среди европейских университетов. Необходимо подчеркнуть, какое несущественное значение имели «новые» взгляды Лютера. Все, о чем мы говорим, является не более чем изменениями богословской программы второразрядного университета, без какого-либо существенного значения для Церкви и общества. Как же могла незначительная академическая дискуссия превратиться в великое народное движение Реформации? Мы уже видели, что часть ответа заключается в гуманистической поддержке Лютера после Лейпцигского диспута (см. стр. 84, 87). Другая часть заключена в социальных измерениях доктрины оправдания, к которым мы сейчас обращаемся.