«Согласно объявленному мне постановлению Особого Совещания при Коллегии ОГПУ от 23/VII-1931 г. я должен отбывать своё наказание в концлагере. Между тем вот уже третий год содержусь в предварительном заключении, подвергаясь мучительным лишениям и ограничениям. Так как, во 1-х, причины, вызвавшие столь неожиданную катастрофическую развязку при всей своей уважительности, о чём я неоднократно писал Вам, не приняты во внимание, так как, во 2-х, моё стремление через искреннее и чистосердечное раскаяние в своей идеологической погрешности обеспечить себя доверием со стороны Советского Правительства и тем улучшить своё положение, несмотря на инициативу и обнадёживание т. Костина, по видимому достигли обратной цели — угнетающей отброшенности, среди которой теперь живу, и так как, в 3-х, в течение продолжительного времени не получаются результаты ни относительно моего заявления датированного сентябрём на имя Особого совещания; ни относительно замены концлагерного заключения ссылкой, о чём я имел некоторое основание думать после разговора с тт. Прокурором и начальником УСО, то покорно склоняясь пред обстоятельствами, ставлюсь в необходимость обратиться к Вам с просьбой не отказывать в возможной поспешности к отправке меня по назначению. Позволю себе заметить, что как ни грустно и ни жутко просить о этом и как ни тяжело было в концлагере, всё-таки легче одиночки, окончательно искалечившей меня и приблизившей к могиле. Каждый день, проведённый в тюрьме, усиливает припадки удушья и сердечные боли, здесь трудно даётся и борьба с цынгой. В концлагере, надеюсь, не встретится препятствий для общения с тамошними обитателями, которые не откажутся присматривать за мной, а равно и для сношения с родственниками и друзьями, в участии которых крайне нуждаюсь по делам личного обихода. Там же на Соловках, по всей вероятности, придётся закончить своё бренное существование.
Письмо митрополита Петра (Полянского) Заместителю ПП ОГПУ по Уралу тов. Тучкову Евгению Александровичу от 20 декабря 1932 года: