Богоборцы 2

К сожалению, мой противник тоже предугадал мой маневр, и ливень остро заточенной смерти встретил меня прямо на середине рывка. Но тут сказалась разница в классе. У Дары это был поток стальных флешетт, уничтожающих всё живое. Я до сих пор помню, как во время аттестации одна пробила мой щит, между прочим, сделанный из специального сплава. Эжен же выдал тоже опасный дождик из обычных стрел, но по сравнению с прошлым он смотрелся откровенно слабо. Да и скорость падения снарядов была несопоставима. Так что я без раздумий сотворил над собой щит, тормозя ливень стрел в этом участке и пропуская все остальные. А потом просто шагнул вперёд, выходя на уже безопасное пространство.

Получилось эффектно, что ни говори. Стадион просто взорвался восторженными криками. Это было как раз то, чего хотели зрители. Смертельная опасность, особые силы и постоянное напряжение щекотали нервы, хотя все понимали, что дерёмся мы не для их потехи. Но человеческую природу изменить невозможно. А ещё я почувствовал, как внутри меня просыпается какое-то чувство. Словно я когда-то уже сражался на арене перед лицом многих тысяч зрителей, встречавших рёвом каждый удар. И от этого в душе поднималась волна эйфории, будто накачивая меня энергией, заставляя бить сильнее, идти вперёд, несмотря ни на что, пока враг не запросит пощады, распластавшись на горячем песке. Я зарычал и рванул вперёд.

Эжен был ошеломлён тем, что его атака по площади провалилась. Он понимал, насколько уступает Даре, но всё же было не так много людей, способных с ним потягаться, а сейчас его противник слишком уж легко увернулся, будто это ничего не значило. И самое главное, после такой мощной техники ему требовалась пара секунд передышки. Но в таком бою это слишком долго, так что лучнику ничего не оставалось, кроме как начать отступать.

Я же не собирался его отпускать. Видя, что тувинец пошёл назад, я ускорился, но при этом чётко контролировал положение его рук. Про откат после техник я знал, у меня со щитом было то же самое, я не мог использовать его постоянно, без перерыва. Говоря языком компьютерных игр, на каждое умение был свой кулдаун, время перезарядки, и его длительность зависела от силы одарённого. Дара, например, тоже не могла запускать смертельный дождь чаще, чем раз в пять минут, без риска для здоровья, но зато она не прерывала атаки после него, что было весьма опасно. Эжену же, судя по всему, требовался отдых, чем я и собирался воспользоваться.

Отступать и одновременно стрелять было непросто, и точность лучника значительно упала, что позволило мне слегка увеличить скорость. К сожалению, чем меньше становилось расстояние между нами, тем сложнее мне было увернуться от стрел, и то одна то другая задевала меня, правда, пока только по касательной. Наконечники чиркали по плечам, ногам и даже голове, оставляя длинные царапины. Больно почти не было, скорее неприятно, да и печати Мико сильно помогали, но так долго продолжаться не могло. И когда Эжен упёрся в край поля, где отступать ему дальше было некуда, он взялся за дело всерьёз, обрушив поток снарядов на мою многострадальную тушку.

Между нами оставалось не больше пятнадцати метров, но скорость моего продвижения резко упала. Теперь мне приходилось ставить щит и ловить на него стрелы, перед тем как сделать шаг. Это выматывало. Пусть кулдаун и составлял всего полторы секунды, но столь частое применение требовало много сил и концентрации. Если бы не тренировки с Дарой, я бы сдох на первых пяти метрах. А ещё я чувствовал, что противник готовит какую-то гадость. Так что, когда наконечник его стрелы засиял ярким светом, я, не раздумывая, прыгнул вперёд.

И правильно сделал, потому что целился Эжен не в меня, а в землю рядом. Грянул взрыв, меня в воздухе подхватило, швырнуло вперёд — и первым, что я увидел при приземлении, был надменный взгляд лучника, а через мгновенье до меня дошло. Меня, как пацана, поймали на банальное комбо. Взрыв дезориентировал и сбил с ног, а ливень стрел должен был закончить поединок. Сработано было идеально, только вот тувинец забыл, что у меня в руках молот.

М-48 не обладал никакими магическими усилениями. Это было простое, но надёжное оружие, работяга войны, так сказать, с которым мы уже стали единым целым. Против стрел он мало чем мог мне помочь, именно поэтому Эжен и не обращал на него внимания, но сейчас ситуация изменилась. А всё потому, что взрыв швырнул меня довольно далеко, и до противника оставалась всего какая-то пара метров. Нет, преодолеть их под ливнем падающей смерти я бы не смог, но этого и не требовалось. Достаточно было прямо из положения лёжа махнуть молотом, и его крюк с хрустом вонзился в ногу расслабившегося лучника.