Богоборец. Первый шаг

Отпустив копье вместе с потерявшей невидимость тушей, я на негнущихся ногах добрел до камня поблизости и осторожно присел, положив подрагивающие руки на колени. Адреналиновый отходняк накрыл меня неумолимой волной: сердце пыталось выпрыгнуть из груди, тело потряхивало, мысли в голове скакали с одного на другое и никак не могли остановиться. Лишь спустя добрую минуту, немного отойдя от горячки боя, я, наконец, вспомнил про рану на спине. Осторожно снял порванную рубаху и изогнулся, пытаясь разглядеть, насколько все плохо. Судя по размерам кровавого пятна на рубахе — не очень хорошо. Но, судя по отсутствию слабости от кровопотери — и не совсем ужасно. Взглядом я смог зацепить лишь часть раны, но, увидев, вздохнул с некоторым облегчением: обширная, но поверхностная. То ли волк сумел зацепить меня лишь кончиками когтей, то ли... спасла Бронзовая Закалка? Может быть, может быть... К тому же она продолжала работать даже сейчас: кровотечение уже успело прекратиться, а рана покрылась ровной коркой, которая начала слегка стеснять движения. Учитывая, что даже на Мраморе и Меди моя кожа уже была крепче, чем у обычного человека — я и не помню, когда последний раз зарабатывал даже банальные царапины и занозы — вполне возможно, что на Бронзе этот эффект усилился... но не настолько же?

Я вернулся к туше и с некоторым сомнением оглядел лапы Хиатуса. На каждой — по четыре когтя, блестящих, будто покрытых тёмным лаком. Оглянувшись, подобрал небольшой камень и с легким нажимом провел им по одному из когтей. Оглядев две половинки камня, словно отполированные на разрезе, почувствовал, как по спине поползли мурашки. Определенно, моя Закалка тут спасти не могла.

Все-таки лишь еще одна нелепая случайность.

***

Волка я тащил за задние лапы — туша стоила неплохих денег, если разобрать ее на ингредиенты, и бросать ее там было кощунством. Копье у него в черепе засело так крепко, что вытаскивать его на месте я не стал, и оно то и дело цеплялось за дорогу. С другой стороны, в таком виде оно руки не занимает. Двигался спиной вперед — так я меньше тревожил рану на спине, туго перемотанную остатками рубахи, и одновременно контролировал взглядом дикую лесостепь, простирающуюся за деревней: мало ли, вдруг еще кто-то из зверей появится. Навряд ли, конечно. Колокол моего прорыва уже отзвучал, и, если кроме Хиатуса, никто не пришел — значит, больше никто и не услышал. Разве что на запах крови — моей или убитого волка — могли притащиться, но не так уж и много ее было, той крови... И все же лучше перебдеть. И так слишком много времени беспечно провел рядом с трупом, не особо следя за окружением.

Люди, работавшие на полях, провожали меня пораженными взглядами. Краем глаза я увидел, как несколько детей рванули в сторону деревни — а как же, такая новость! Это они еще не знают, что это не просто волк, а полноценный Хиатус — но, уверен, вскоре узнают. Это здесь с полей, издалека, толком не разглядеть, что там за пыльную тушу волочит Эдриан. На улицах деревни же точно поймут.

Шагал я медленно, так что ни капли не удивился, когда где-то на полпути сзади раздался спокойный голос деда:

— Помочь?

Облегченно отпустив лапы волка, я обернулся. К сожалению, дед был не один. И, судя по бледному лицу матери — мою кое-как перемотанную рану она увидела и оценила в должной мере. Даже с перебором.

Дед же, не дожидаясь моего ответа, подошел к туше Хиатуса. Наклонился, ухватился за копье и вырвал его одним мощным рывком. Протянул копье мне, а сам, крякнув от натуги, взвалил мою добычу на плечи. Да, все же несмотря на всю Закалку, силенок у меня все еще маловато... Не думаю, что смог бы повторить этот трюк даже без раны. Этот труп пару центнеров весит, не меньше.

— Не отставайте, — бросил дед, мерно зашагав по дороге.

— Рана несерьезная... — начал было я, заметив взгляды, которые Иланна то и дело бросала на мою повязку, но та лишь со злостью мотнула головой.

— Дома поговорим.

В итоге путь до дома прошел в тяжелой, практически траурной тишине. И лишь когда дед, тяжело дыша, сгрузил волка на заднем дворе под навесом, он нарушил молчание:

— Вы чего такие угрюмые-то? Фуф...

— А что, я радоваться должна?! — тут же взорвалась мать. — У меня сын — идиот! И ведь сколько лет скрывался, косил под гения! А на деле — баран бараном!

— Мам...

— Не надо! Я говорила, что это опасно? Говорила! Ты меня послушал? Да сейчас, ага! И что в итоге? Едва не помер? — она внезапно осеклась и резко снизила тон, скосив глаза на любопытные лица соседей, выглядывающие из-за забора. — Все, пошли в дом. Покажешь рану.

Так просто показать не получилось — повязка пристала к ране, намертво склеившись с коркой. Пришлось отмачивать в теплой воде. А пока она отмачивалась — настала очередь деда. И он был крайне немногословен:

— Бронза?

Я ошеломленно уставился на него. Как он узнал? Или это он не про Закалку, а про что-то другое? Про достижение, которое я получил? А я определенно должен был его получить, только до сих пор не смотрел — как-то не до этого было.