Богинями мы были и остались

Должно быть, Олег пользуется бешеным успехом у женщин, подумалось мне. Броская, изящная красота вкупе с родительскими миллионами делали его неотразимым. На мне этот юный похититель сердец оттачивает мастерство, — видно, кто-то сказал мальчику, что опытные взрослые дамы непросто попадаются в сети.

Я сочла за лучшее не отвечать ему. К тому же мы уже подъезжали к моему дому, о чем я, разумеется, не торопилась ему сообщать.

— Мне сюда. Клиент меня уже ждет, так что я побегу. Удачи вам!

У подъезда я обернулась. Олег смотрел мне вслед, неподвижно стоя у машины.

На всякий случай я позвонила Кожевниковой, хотя вчера вечером Саша категорично заявил мне, что она не поднимется еще несколько суток.

— Пьянство, голодуха, а тут еще недавно аборт был. Сама понимаешь, девочка не новенькая.

— Ты с ней останешься? — спросила я.

— Да, ночку посижу, а завтра к ней тетка приедет. На сей раз мне и ответила та самая тетка.

— Лежит, — коротко отчиталась она, когда я объяснила, кто я такая, — а Сашок убег за продухтами. Я ей травок навезла, теперь подымется.

Господи, мне ведь точно надо знать, когда она «подымется».

— Тут Сашок прибег, — сообщила тетка и передала трубку риелтору.

— Ты чего, еще там? — не удивляясь, спросила я, в последнее время мне все чаще встречались люди, готовые на неожиданные поступки.

Александр что-то пробурчал насчет совести и клятвы Гиппократа.

— Ты риелтор, а не врач, — напомнила я.

— Знаешь, я собираюсь с этим завязать, — задумчиво произнес он, — на фиг, надоела эта собачья жизнь, носишься с высунутым языком, всем стараешься угодить. У меня ведь красный диплом, между прочим.

Тут уж я удивилась:

— Сколько же тебе лет?

— Двадцать пять, представь себе, а что? Выгляжу салагой, да?

Ты и есть салага, подумала я.

— Брошу, — убеждал меня тем временем Саша, — и тебе советую, через год-другой превратишься в Змея Горыныча, будешь на людей бросаться. Видел я таких…

Я знала, что не брошу. То ли силы воли не хватало, то ли, наоборот, было чересчур много. Своей работой и независимостью я давно уже ничего никому не доказывала, но я привыкла к тому чувству комфорта, уверенности, значимости, которое она мне давала. Что мне, крестиком, что ли, вышивать или училкой в школу?

Не успела я повесить трубку, как телефон снова затрезвонил.

— Это номер такой-то? — отрывисто поинтересовались на том конце провода.

— Да, — не стала отпираться я.

— С вами будет говорить Казань. Какая честь!

— Алло? Девушка, вы меня слышите?

Голос был знаком, но кто это, я вспомнить не могла.

— Алло? Мы тут с Сеней решили, что надо вам позвонить…

На мгновение мне показалось, что я сейчас расхохочусь. Все внутри подпрыгнуло, сердце заколотилось словно бешеное. Нет, только со мной происходит такое!

— Вы нас извините, девушка. То есть меня. Это я вам звонила, помните?

Еще бы не помнить! Истерические всхлипывания уже начали сотрясать мое тело, и я ничего не ответила.

— Я первую цифру в номере неправильно записала. Вы представляете, столько денег потратила на эти карточки дурацкие, а все зря! Сеня сказал, что к сестре уехал, а я думала…

— Господи, так вы все это время из Казани звонили?!

— Ну да.

Вот тут меня прорвало на полную мощь! Не знаю, смеялась я или плакала, но делала это долго и громко. Трубка выскользнула из моих вспотевших ладоней, а я все сотрясалась в истерике.

Потом, много позже, уже успокоившись, поужинав, я сидела перед телевизором и размышляла. На экране кипели страсти, кто-то кого-то ревновал, убивал, шантажировал — и все это было почти как в действительности. Или не почти? Мне вспоминалась Алла, которая пошла на унижение ради мужа, угрожала мне и искренне полагала, что деньги смогут решить все ее проблемы. Мне представлялась женщина из Казани, всю зарплату потратившая на переговоры — бессмысленные и бесполезные. Я потешалась над собой — уязвимой и не имеющей представления о том, что делать дальше. Мой план казался глупым, но по-женски логичным, если учитывать опыт моих знакомых. У них же все получилось. Хотя нет, Алле вряд ли удастся вернуть мужа. С другой стороны, если я не отдам вовремя деньги…

Мои размышления прервал звонок в дверь.

— К тебе, как всегда, не пробиться! — обвинила меня Лелька, вместо приветствия тыча мне в грудь длинный накрашенный ноготь. За ее спиной я увидела обеспокоенное лицо матери. Как же я забыла? Именно сегодня я должна была встретить ее в аэропорту: сообщение об этом трижды записано на моем автоответчике, да еще над зеркалом в прихожей висит памятка. Но… бороться со склерозом бессмысленно.

— Прости, мамочка.

Она пихнула Лельку в глубь коридора и вцепилась в меня крепким объятием.

— Ну ладно, ты забыла о дне рождения Мишки, — рассуждала тем временем подруга, — ладно, ты забыла о моей свадьбе, но о родной-то матери как можно?

А главное — оба телефона или молчат, или заняты. Пейджер Егора отключен. Вот что хочешь, то и думай.

— Погоди-ка, — встрепенулась я, — ты что, опять замуж выскочила?

Лелька посмотрела на меня подозрительно, а мама жалостливо.