Богиня пустыни

Даже на расстоянии можно было отчетливо разглядеть, что возле охраняемой хижины раньше стояли и другие строения. Отдельные столбы и глубокие ямы выдавали, что строения были перенесены в другое место. Возникло свободное пространство примерно двадцать на двадцать метров, в центре которого стояла лишь одна хижина.

Группа людей расположилась на почтительном расстоянии от хижины, образовав круг.

— Что они там делают? — спросила Сендрин, затаив дыхание. Вопрос Сендрин, казалось, причинил Саломе боль, но ни одна из девочек не ответила.

— Черт возьми, что там происходит? — Тон Сендрин был резким, и даже она это почувствовала. Ужасное предчувствие охватило ее.

Восемь мужчин, охранявших хижину, были крупнее других. Это были гереро, догадалась Сендрин. В принципе, в этом не было ничего необычного. Она знала, что в деревне жили представители самых разных племен. Саны, конечно, превосходили своей численностью остальных, но были также гереро, несколько нама и три или четыре семьи дамара. Тем не менее при виде вооруженных воинов у нее озноб пробежал по спине.

Неприятное чувство переросло в настоящий ужас, когда из хижины внезапно раздались отчаянные крики, перемежаемые плачем маленьких детей. По-прежнему никого не было видно. Восемь сторожей заботились о том, чтобы ко входу никто не подходил.

Сендрин схватила Лукрецию за плечи и грубо дернула, разворачивая к себе лицом.

— Что за люди в хижине? — набросилась она на девочку.

Лукреция повернула голову, чтобы посмотреть на Салому, но Сендрин стала между ними.

— Рассказывай, я жду!

Лукреция по-прежнему ничего не говорила, просто твердо сжимала губы, быть может, от страха, а может, из чистого упрямства.

— Это люди-гиены, — проговорила Салома за спиной Сендрин. — Они едят детей.

Сендрин освободила Лукрецию, которая со слезами на глазах стала растирать плечи.

— Что ты говоришь?

Салома медленно кивнула, чтобы придать вес своим словам.

— Люди-гиены. Гереро хотят убить их и преподнести богам как жертву — для хорошего урожая.

Сендрин от волнения не хватало воздуха.

— Вы привели меня сюда, чтобы присутствовать при казни?

Близнецы, пристыженные, молчали.

— Что это вы удумали? — зашипела она в ярости.

— Здесь это не является чем-то необычным, — стала оправдываться Лукреция. — Это происходит время от времени, раз или два раза в год.

— Это правда, — подтвердила Салома. — Мы подумали, что вам было бы интересно на это посмотреть.

— Это ты так подумала или твоя сестра? — потребовала ответа Сендрин.

Салома опустила голову, в то время как Лукреция больше не смогла сдерживать слез.

— Вы терпеть меня не можете! Я вам никогда не нравилась!

— Глупости! — возразила Сендрин. Но, конечно, малышка была права: Салома всегда была ее любимицей — и оправданно, как оказалось. Саломе никогда не пришла бы в голову столь отвратительная идея.

Это дети, напомнила она себе. Как ты можешь обижаться на них, если они интересуются такими вещами?

Она вспомнила о том, как Элиас рассказывал ей однажды, что он и несколько других мальчишек пробрались на военный полигон. Словно завороженные, они наблюдали, как карательная команда привела и расстреляла солдата. Смертельный приговор был там, дома, таким же обыденным делом, как и здесь, — с тем различием, что туземцы действовали согласно своим законам.

Она еще раз посмотрела вниз, на деревню. Люди вокруг хижины начали петь, очень спокойно, почти печально. Крики внутри хижины стали еще резче, и один раз, когда входная дверь содрогнулась от удара изнутри, один из гереро вслепую ткнул копьем в дверь из плетеных ветвей. На одно мгновение в хижине воцарилась тишина, затем крики возобновились, еще более отчаянные. Сендрин притянула девочек к себе и обняла их.

— Не смотрите туда.

— Но вы же смотрите, — заупрямилась Салома.

Голос Лукреции прозвучал с еще большим упрямством.

— Мы это уже часто видели. Достаточно часто.

Сендрин попробовала одновременно держать в фокусе и хижину, и лица близнецов.

— Что такое люди-гиены? — спросила она.

— Злые духи в обличье человека, — пояснила Лукреция. — У них два рта: один, которым они говорят, такой же, как у любого из нас, и второй, настолько сильный, что они могут разгрызть зубами человеческую кость. Второй рот невидимый и показывается только тогда, когда они голодные.

Восемь сторожей теперь отступили от хижины. Вместо них к хижине с разных сторон приблизились две женщины. Они несли в каждой руке по пылающему факелу.

— Они сжигают их! — воскликнула Сендрин.

Близнецы закивали.

— Только огонь может уничтожить злых духов, — пояснила Лукреция.

— Тебе об этом тоже рассказала София?

— Может быть.

Сендрин была слишком захвачена тем, что происходило в деревне, чтобы продолжить расспросы. Она непременно расскажет Мадлен об этой Софии. Хозяйка сама решит, что следует держать детей подальше от нее.