Богиня пустыни

— Мне очень жаль. Я не хотела.

Внезапно Йоханнес оказался рядом со служанкой и подтолкнул ее к двери. Его губы двигались, словно он что-то шептал, но Сендрин ничего не могла разобрать. Она заметила, что Адриан тоже наблюдает за швейцаром.

После того как девушка удалилась, Йоханнес склонился перед Мадлен.

— Пожалуйста, извините ее за этот инцидент. Такого больше не случится, поверьте мне.

Мадлен неохотно кивнула ему.

— Идите. Мы хотим остаться одни.

Йоханнес снова поклонился и дал знак второй служанке покинуть комнату для завтрака. Сендрин тоже хотела подняться, но Мадлен махнула рукой.

— Вы остаетесь! Вы — белая. Вас это касается так же, как и всех нас. Если действительно будет восстание, с Йоханнесом и девушками ничего не случится. Если им очень повезет, возможно, именно они в будущем станут хозяевами этого дома! Но вам, фрейлейн Мук, и нам предстоят жестокие испытания.

Адриан усмехнулся украдкой.

— Может, Саломе и Лукреции лучше прогуляться? — предложила Сендрин.

Мадлен внимательно посмотрела на девочек и жестко улыбнулась.

— Нет, они достаточно взрослые, чтобы знать обо всем правду, не так ли? В конце концов, не для того ли ваш отец брал вас с собой на рудники?

Близнецы испуганно закивали.

— Итак, — сказала Мадлен и посмотрела в сторону Валериана, — давайте подумаем, что мы можем сделать, чтобы они оставили тебя здесь.

Он резко тряхнул головой.

— Но я хочу туда, мама! Это мой долг.

— Долг! — насмешливо повторила она. — Долг бывает разным. Мы найдем для тебя какой-нибудь другой.

— Нет, об этом не может быть и речи! — Валериан так смело выдержал взгляд Мадлен, что она на какой-то момент почувствовала себя неуверенно. — Послезавтра я уезжаю вместе со всеми, — продолжал он. — Мы будем держать фронт в пустыне, что бы ни произошло.

Сендрин посмотрела на Адриана в твердой уверенности, что он скажет что-нибудь циничное. Но Адриан молчал. Либо ему было сложно достаточно быстро переводить взгляд с одного на другого, чтобы успевать за диалогом, либо — и это показалось ей более вероятным — он уважительно отнесся к желанию Валериана.

Мадлен боролась до последнего, но наконец проговорила:

— Как хочешь. Я надеюсь, ты знаешь обо всех возможных последствиях.

— Возможно, ты права, — согласился он. — Вероятно, все ошибаются и не будет никакого восстания. Тогда через несколько месяцев я вернусь назад и предложу губернатору назначить тебя генералом ввиду твоей дальновидности.

— Ты все насмехаешься, — проворчала она, смирившись.

Тут вмешался Адриан.

— Осире, — задумчиво проговорил он. — Разве это не в Омахеке?

Мадлен и дети внезапно побледнели. Одна Сендрин растерянно переводила взгляд с одного на другого. Она не имела никакого представления, о чем говорил Адриан.

— Валериан, — сказала Мадлен, и ее голос был едва ли громче шепота, — это правда?

Ее сын кивнул.

— В самом сердце Омахеке, — подтвердил он.

— Но там ничто не выживает! — выдохнула Мадлен. — Мятежники не могут находиться там без воды. Никто не сможет напасть оттуда, с тыла.

— Тем лучше, — возразил Валериан, постепенно взяв себя в руки настолько, что его веки перестали нервно вздрагивать.

— Это безумие! — Мадлен схватилась за край стола. — Омахеке — это…

— Ад, — спокойно закончил за нее Валериан. — Так, во всяком случае, считается.

Адриан перевел взгляд со своего брата на Сендрин.

— Вероятно, было бы уместно коротко объяснить фрейлейн Мук, о чем мы вообще говорим.

Сендрин неуверенно посмотрела на Мадлен и, поскольку с ее стороны не последовало никаких возражений, кивнула.

— Омахеке — это огромное поле песка, — начал рассказывать Адриан, — длиной около трехсот километров и в самых широких местах примерно такой же ширины. Там нет ничего, что давало бы тень. Только бесконечное море песка, километр за километром. Нигде в мире не бывает суше и горячее.

— Говорят, это самое плохое место на всем Юго-Западе, — добавил Валериан грубовато. — Ну и что с того? В Германии каждого, кто отправляется на Юго-Запад, считают самоубийцей. Несмотря на это, мы все здесь, и дела идут у нас совсем неплохо, верно? — Он пытался теперь говорить весело, но это не слишком ему удавалось. — Кто знает, может, Омахеке тоже готовит нам пару неожиданностей.

— Мы должны молиться, чтобы это были приятные неожиданности, — заметила Мадлен.

— Возможно, Валериан найдет бриллианты, — выдала Салома, но все, даже ее сестра, одарили ее порицающими взглядами. Девочка надула губки и умолкла.

Валериан поднялся.

— Теперь ты знаешь, мама, почему мне дали свободный день. Я здесь, чтобы попрощаться.

Мадлен сидела сгорбившись и молчала.

Сендрин и Адриан обменялись взглядами. Несколько минут Сендрин не могла вымолвить ни слова, даже тронуться с места, настолько она растерялась от той озабоченности, которая читалась в глазах Адриана. Наконец она встала и, глядя, как обе девочки прощаются с Валерианом, присела перед ним и сама, пожелав ему всех благ. Затем она взяла Салому и Лукрецию за ставшие ледяными руки и с каменным выражением лица вывела их из комнаты.

* * *