Богиня пустыни

— Другой мир является таким же реальным, как и наш, — говорил он, в то время как сидящие по краю освещенного круга мудрецы безмолвно внимали ему. — Иногда он даже более настоящий, по крайней мере для таких людей, как мы, умеющих переходить с одного уровня на другой совершенно осознанно, понимая, как это опасно. Ты увидишь другой мир собственными глазами. Не теми щупальцами, которые простирает твой дух, а глазами твоего тела. — Он помассировал свои веки большим и указательным пальцами, как будто хотел этим жестом подчеркнуть важность своих слов. — Но ты должна также знать, что в том, другом мире не существует никаких карт или дорожных указателей. Ты должна научиться сама выбирать правильное направление, и ни я, ни кто-либо другой не сможет достать тебя оттуда, если ты заблудишься. Даже смерть не освободит тебя, так как никто не умирает в том мире — по крайней мере, так, как умираем мы, — и твои блуждания будут длиться вечно. В случае, если ты все же сможешь вернуться, возможно, ты ни о чем и не вспомнишь. Будет так, словно ты никогда и не уходила. Но если боги примут тебя, тогда ты будешь знать, что с тобой было, и, тем не менее, будешь молчать об этом, и в этом, и в любом другом мире.

Возможно, Кваббо говорил не прерываясь, но Сендрин время от времени переставала воспринимать его слова, — действо продолжалось большую часть дня, и жара уже начала спадать.

Мудрецы снова нарисовали белым пеплом круг на песке, не превышающий в диаметре шага. Теперь шестеро из них натягивали над ним большую шкуру серого цвета — вероятно, шкуру слона — на высоте одного метра над землей. Каждый из них крепко держался за край и всем своим весом отклонялся назад. Скоро шкура растянулась так туго, что стала напоминать гладкий стол. Двое мудрецов разбрасывали вокруг держащих шкуру санов куриные перья, и, хотя ветер пустыни большую их часть тотчас уносил прочь, все же достаточное их количество оставалось лежать на песке — так, как того требовал ритуал.

Снова мужчины затянули свою мелодию, и снова Сендрин начала им подпевать. Шкура слона светлела, словно под ней горел огонь, языки пламени которого постепенно прожигали ее насквозь. Но свет, растекавшийся по поверхности шкуры, шел не от земли. Он возникал не в этом мире.

Наконец центр шкуры засверкал сияющей белизной — так солнечный свет отражается от поверхности снега. Сендрин принуждала себя держать веки открытыми. Ослепленная, она продолжала наблюдать за происходящим.

У Кваббо в руке внезапно оказался плоский камень, точно такой же, как те, что когда-то давно Сендрин и Элиас запускали прыгать по поверхности пруда в парке. Когда Кваббо бросил его в центр шкуры, камень бесследно исчез посередине сверкающего света. Сендрин украдкой посмотрела под шкуру, но оказалось, что камень не падал на землю. Он на самом деле исчез.

— Теперь очередь за тобой, — повернулся к ней Кваббо. — Пройди насквозь, и ты попадешь в другой мир.

Она не медлила, у нее даже в мыслях не было сопротивляться, так как вот уже два дня она пребывала в состоянии чудесного транса.

Она решительно прошла между двумя мудрецами, державшими шкуру, затем подняла ногу и ступила в круг света. По ее икре пополз поток холода, больше она не чувствовала никаких изменений. Тотчас она подняла вторую ногу, на мгновение замерла и погрузилась в свет.

Если то, что она испытывала, было действительно лишь плодом ее воображения, пестрым сплетением снов, вызванным травами или питьем, то, бесспорно, все это было таким же реальным, как и любой другой момент ее прежней жизни.

Она падала в светящуюся пропасть, затягивающую ее в свою глубину, подобно бабочке, летящей на пламя. Но свет не обжигал ее. Холод, который вначале ощутила ее нога, окутывал теперь все тело.

Еще во время падения она обнаружила, что стала невидимой, она слилась с пучками света в этой бесконечной пропасти, стала всего лишь одной ярко-белой искрой среди мириадов других, молнией, вспыхивающей на неописуемой высоте, чтобы низвергнуться в таинственные глубины.

Вскоре ей показалось, что туннель света заканчивается и переходит в равнину с поверхностью цвета охры, по которой двигалось стадо газелей. Их было так много, что они заставляли содрогаться горизонт. Но вскоре это видение растаяло, она снова пребывала в свободном падении, падала все глубже и быстрее.

Вдруг ей почудилось, будто бы она пробила какую-то мембрану. Свет раскололся на осколки, как исполинское зеркало, осколки брызнули в разные стороны, и Сендрин больно ударилась о песок.

Когда она посмотрела вверх, над ней царил мрак. Некоторые из светлых осколков все еще сверкали в темноте, и, когда Сендрин рассмотрела их внимательнее, она узнала созвездия, которые видела из своего окна в эркере дома Каскаденов.

Небо заслонили девять черных лиц. Кваббо и другие мудрецы склонились над ней, разговаривая о чем-то.

Прошло некоторое время, прежде чем она услышала голос Кваббо.

— Ты отсутствовала два дня и две ночи, — проговорил он с явным облегчением.