Богиня по выбору

Клинт стянул с себя куртку, мокрый свитер, штаны и скинул ботинки. Затем он стремительно подошел к стоящему у кровати шкафу и открыл ящик, выдернув толстовку, быстро надел ее через голову. Затем таким же резким движением извлек чистые джинсы. Несколько минут он перебирал вещи, пока не нашел еще одну толстовку и спортивные штаны. Свободной рукой он сорвал с кровати вязаное шерстяное покрывало и бросился ко мне. Я все еще дрожала от холода. Он долго возился с молнией на моей куртке, наконец справился, быстро снял ее с меня и принялся стягивать кашемировый свитер.

– Эй, – запротестовала я, но это было бесполезно.

Клинт освободил меня от сапог, а потом и от кожаных брюк, пока я, шатаясь, переступала с ноги на ногу. Он методично растер мне все тело шерстяной накидкой и одел меня.

– Сиди грейся, а я приготовлю теплое питье, – сказал он и усадил меня в кресло, заботливо придвинув ближе к камину, накрыл меня пледом и унесся в кухню.

– Не человек, а торнадо, – проворчала я, едва шевеля наверняка синими губами.

Я слышала, как он гремел посудой, хлопал дверцей холодильника. Подавшись вперед, я наклонила кресло так, чтобы быть ближе к огню, и вытянула руки. Наконец меня перестала бить дрожь.

Клинт вернулся очень быстро и протянул мне кружку, от которой поднимался пар:

– Выпей.

Я послушно сделала глоток. Горячий шоколад, насыщенный и ароматный. Он наполнил меня теплом и успокоил пустой желудок. Клинт уже убежал, но появился, прежде чем я успела позвать его. В руках он держал поднос с наспех сооруженными сэндвичами, кастрюлькой с шоколадом и еще одной кружкой. Прежде чем сесть рядом, он вложил мне в руку сэндвич. Я впилась зубами в толстые куски ветчины и сыра, уложенные между двух ломтей домашнего хлеба, и подумала, что в жизни не ела ничего вкуснее. К счастью, моя тошнота, видимо, исчерпала свои силы утром и сейчас меня не беспокоила.

– Очень вкусно, – произнесла я.

– Ешь, – отрезал Клинт и отвернулся к камину. Затем, видимо пожалев о грубости, посмотрел на меня и улыбнулся: – Тебе станет лучше.

Я благодарно улыбнулась, и мы закончили трапезу, думая каждый о своем.

Допив шоколад, я сладко зевнула.

– Тебе надо поспать.

Меня охватил ужас.

– А если Нуада вернется? – Наверное, я не смогу пережить еще одну встречу с ним.

Клинт взял меня за руку и помог встать.

– Нуада – это то существо, что было на поляне?

Я непроизвольно сжала пальцы:

– Он вождь демонов, с которыми мы сражались. Но он должен быть мертв.

Клинт освободил руку и приложил палец к моим губам:

– Расскажешь, когда выспишься. Не думаю, что он появится сегодня. Его тело еще не до конца сформировалось, а на восстановление уйдет больше времени, чем у нас.

– А если ты ошибаешься?

– Я узнаю, если кто-то или что-то приблизится к дому.

– Как? – встрепенулась я.

– Поверь мне на слово. – Он подтолкнул меня к кровати и уложил на уютный матрас. Мне стало так хорошо, что долго бороться со сном я не могла. Я свернулась и закрыла глаза. Клинт сделал шаг, чтобы вернуться в кресло у камина, но я приподнялась и схватила его за руку.

– А здесь есть еще одна кровать?

– Нет, – ответил он. – Только стол и компьютер.

– Тогда ложись здесь. Ты ведь тоже устал.

Клинт поднял на меня глаза, помедлил, но кивнул и лег на другую половину кровати. Матрас колыхнулся под его весом. Я лежала к нему спиной и не видела выражения его лица, когда он обнял меня за талию. Я должна была воспротивиться, но провалилась в сон раньше, чем смогла додумать мысль, расслабившись благодаря успокаивающему теплу его тела.

Глава 5

Сон был непривычно тревожным, совсем не тем легким и приятным путешествием в страну сновидений, как раньше. Я была постоянно настороже, ожидая повторения кошмара. Вместо этого перед глазами замелькали сцены из детства, и я пригляделась внимательнее к одной из них.

На пригорке стоял красный кирпичный дом, какие строят на ранчо. Перед главным входом выложенный плиткой дворик, окруженный кустами будлеи и клумбами с кирпичным бордюром, где пышно цвели петунии. Вокруг огромного камня стояло не меньше полудюжины стульев, все поржавевшие, но каждый по-разному. В стороне раскинул ветви старый дуб. Я с улыбкой смотрела, как ветер играет листвой; он часто кружил в этом дворе.

Дверь распахнулась, и на сцене появился папа. На плече его висел недоуздок, в руке был какой-то предмет, похожий на пестик для колки льда. Он сел на один из стульев, бросив недоуздок на камень, и склонился над ним. Затем он принялся что-то закручивать отверткой, сильно надавливать и ловко вращать, красиво играя тренированными мышцами футболиста, плохо сочетавшимися с пепельно-седыми волосами.

Умом я понимала, что вижу его во сне, но мне все равно было радостно и приятно. Ведь отец был жив, пусть и в этом мире!

– Милый! – Из дома донесся протяжный голос мачехи, и она появилась на крыльце. – Ты не думал о том, что можно купить новый и не возиться с этим старьем?

– Нет, нет… – бормотал отец. – И этот еще послужит.

– Ясно. Хочешь холодного «Куэрса»?

– Было бы неплохо. – Он повернулся, и губы растянулись в улыбку.