Богиня по ошибке

Наконец я в дороге. Мой «мустанг» вел себя как паинька, мчась по почти свободному шоссе. Почему, когда помоешь машину, кажется, будто она лучше идет? Я наклонилась, вставила в плеер диск, перепрыгнула сразу на шестую дорожку и, несмотря на полное отсутствие слуха, начала во всю глотку подпевать Эпонине[1] про безысходность любви. Пока не началась следующая песня, я обогнала медленный «шеви»[2] и завопила:

— Как здорово быть училкой!

Первый день июня, впереди — все лето, незапятнанное и девственное в своей неприкосновенности.

— Вот теперь-то я высплюсь!

Я была счастлива уже оттого, что произнесла это вслух. За десять лет преподавательской деятельности я заметила, что у преподов часто появляется дурная привычка: они разговаривают сами с собой. На этот счет у меня есть гипотеза. Мы зарабатываем на жизнь говорильней и потому для большей надежности выражаем свои мысли вслух. Хотя возможен и другой вариант. У большинства из нас, особенно тех, кто работает в старших классах, давно съехала крыша.

Только слегка повернутый тип может выбрать карьеру, связанную с обучением подростков. Моя лучшая подруга Сюзанна всегда кривится и невольно вздрагивает, когда я пересказываю последние испытания и напасти, выпадающие на долю учителя английского языка.

— Господи, Шан, в них столько… столько гормонов. Фу!

Сюзанна — типичнейшая представительница университетской профессуры, не чуждая снобизма, но я все равно ее люблю. Она просто недооценивает многообразие и многочисленность юмористических интерлюдий, которыми ежедневно обеспечивают меня подростки.

Мои размышления прервал взрывной тенор Жана Вальжана, вернув меня обратно в первое июня на шоссе в Оклахоме.

— Да, это и есть жизнь учителя английского языка, обладающего чувством юмора. Он обречен на безденежье, зато комедийных ситуаций в избытке. Вот черт, чуть не пропустила!..

К счастью, мой маленький «мустанг» сумел выполнить быстрый и резкий разворот. Надпись на указателе гласила, что до Локуст-Гроув[3] остается двадцать две мили. Придерживая руль коленом и локтем, я попыталась развернуть аукционный флайер, на котором заранее записала, как добраться до цели.

Где-то посредине между Локуст-Гроув — какое ужасное название для города! — и Сайлоум-Спрингс должен стоять большой указатель на проселочную дорогу, по которой нужно ехать до другого указателя, на другую дорогу, и так далее. В итоге я доберусь до «уникального аукциона в поместье — необычные лоты — рассматриваются любые предложения — не пропустите».

Я очень люблю чудное барахло и еще больше — чудное дешевое барахло.

Ученики говорят, что у меня не классная, а музейная комната. На стенах и в шкафах чего только не увидишь — начиная от репродукций Уотерхауса и заканчивая постерами Майти-Мауса, сувенирными моделями кораблей из сериала «Звездный путь» и почти пугающим собранием китайских ветряных колокольчиков, создающих хорошую энергетику.

Вот так оформлен мой класс. Видели бы они мою квартиру. Хотя, полагаю, тинейджеры не очень удивились бы. Разве что порядку — дома он у меня безукоризненный. Другое дело — школа. Там царит вечный хаос. Если все находится на своих местах, то я почему-то ничего не могу найти. Черт его знает, что это означает.

— Надо перестать браниться! — произнесла я вслух с надеждой воплотить идею в жизнь.

Это небольшое ответвление от теории с собакой Павлова. Если я что-то повторяю, то оно начинает происходить.

— Нет, Жавер, сегодня я тебя не вынесу.

Щелк! Заткнулись «Отверженные». Заиграла джазовая станция из Талсы. Здорово, что она ловится даже в такой глуши.

Промелькнул указатель на Локуст-Гроув. Я снизила скорость, глазом не успела моргнуть, как город закончился. Ну, может, моргнула пару раз. Дальше я ехала медленно. Хотелось остановиться и вдохнуть запах листвы этой Зеленой Деревни. Ранней весной Оклахома демонстрирует удивительное сочетание цветов и фактур. Я училась в университете Иллинойса, и мне всегда было неприятно слышать отзывы людей об Оклахоме как о пылесборнике или антураже для какой-нибудь трагичной сцены из черно-белой версии «Гроздьев гнева». Когда я пыталась внушить университетской банде, что Оклахому не зря прозвали Зеленой Деревней, то каждый раз наталкивалась на презрительно-недоуменные взгляды, словно белены объелась.