Богиня по ошибке

Плоские животы. Голые торсы. Крепкие ноги. Едва одеты, и у них (раз уж меня вынуждают притворяться шлюхой Рианнон, я имею право смотреть куда хочу) довольно большое хозяйство – учтите, я сейчас имею в виду не переносные рации.

«Мальчики» изобразили восхищенное приветствие, хлопнув себя кулаками по мускулистым торсам. Я напустила на себя самый надменный вид, на какой была способна (одновременно стараясь не истечь слюной от вожделения), и посмотрела в глаза тому, что повыше.

– Я хочу прокатиться на своей лошади.

Он моргнул.

– Сейчас же!

Он снова заморгал. И почему мне всегда кажется, что высокие парни умнее коротышек? (Надо запомнить: высокие парни не умнее, они просто привлекательнее.)

– В общем, передайте на конюшню… пусть оседлают ее для меня! – Я неплохо все изложила, но так и не поняла, дошло до него или нет. Я от всей души надеялась, что у Рианнон имеется хотя бы отдаленное подобие седла. Набрав в грудь побольше воздуха, я постаралась говорить как можно более уверенным и капризным тоном – почему-то, сама не знаю почему, мне это было труднее, чем всегда.

– Госпожа, разбудить вашу свиту? – в полном замешательстве спросил мистер Мускул.

– Нет! – пронзительно взвизгнула я, но тут же понизила голос: – Хочу покататься одна. Никого не будить, кроме конюхов! Пусть оседлают лошадь.

– Как скажешь, госпожа.

Он повернулся и направился к выходу, который, должно быть, вел в конюшню; я шла за ним по пятам. Он удивленно обернулся, заметив, что я наступаю ему на пятки. Но я решила, что он, должно быть, привык к выходкам стервы Рианнон, и мое теперешнее поведение – еще цветочки. В конце концов, Рианнон трахала все, что движется… и бог знает что еще вытворяла.

Красавчик охранник шел впереди меня по коридору; мы удалялись от зала, в котором проходило мое руковручение и свадебный пир. Пройдя совсем немного, мы очутились у еще одних двойных резных дверей. Мистер Мускул заговорил со стражей, стоящей у этих дверей, и они поспешно распахнули их, а затем бросились будить конюхов. Я вошла в конюшню, и мое оклахомское сердечко учащенно забилось.

Такая конюшня годилась для королевы. Стены из того же молочного цвета мрамора, что и стены храма. Передо мной открылось огромное помещение со стойлами по обе стороны – я насчитала их не меньше двадцати. Я шла по проходу и останавливалась у каждого стойла, ласково заговаривая с красивыми лошадьми. Судя по их виду, родословная у здешних лошадей была поистине королевской. Все до одной кобылы, и все разные – одни похожи на арабских, другие – на чистокровных скаковых… Мне было приятно оттого, что лошади как будто узнавали меня. Все они поднимали красивые морды и фыркали в мою сторону, радуясь моему шепоту и ласковым словам:

– Привет, красавица!

– Здравствуй, моя милая!

– Посмотрите, какая хорошенькая!

Кобылы всхрапывали, привлекая к себе внимание. Я выросла среди лошадей, и мне нетрудно было найти с ними общий язык. Лошади тянули ко мне головы; все как одна ждали, когда я их приласкаю. Пусть Рианнон какая угодно стерва, но лошадей своих она точно любила! И они, вне всякого сомнения, отвечали ей взаимностью. Надо дописать еще один пункт в тест «Что общего между Шеннон и Рианнон». Правда, список совпадений наверняка получится не слишком длинным.

Стойла закончились, и я увидела дверь, ведущую в загон. Именно сюда во сне прилетало мое астральное тело. В просторном загоне, как ни странно, напомнившем мне спальню Рианнон, три хорошенькие, но сонные и довольно помятые нимфы снаряжали для ночной прогулки серебристую кобылу. Услышав мои шаги, нимфы повернулись и присели, а затем продолжили готовить лошадь.

При виде такой красавицы я невольно замерла и не сдержала вздоха восхищения. Она и в самом деле была замечательной, даже еще красивее, чем показалась мне во сне. Серебристая кобыла услышала мои шаги и, к моей радости, выгнула свою изящную шею, чтобы разглядеть меня. Потом радостно ткнулась в меня носом, и я тихо рассмеялась.

– И тебе привет, красотка! – Я быстро выхватила скребницу у одной из нимф и принялась чистить кобылу, наслаждаясь прикосновением к ее гладкой коже.

Люблю чистить лошадей. И всегда любила. Многие лошадники считают чистку или уборку конюшни скучным занятием, не понимая, до чего приятно ухаживать за своими питомцами. Я не такая. С раннего детства я обожала запах конюшни, любила сама чистить свою лошадь и убирать навоз. Это труд, но он приносит радость. Все равно как загорать на солнце – или полоть розы. Такая работа очищает душу и разум. Лекарство от всех болезней!

Серебристая кобыла ткнулась в меня носом и ласково прихватила губами мое плечо, когда я вычесывала ее и без того идеально ухоженную гриву.

– Вы очень красивы, мадам, – заворковала я. Мне показалось, что я снова стала девочкой; я наслаждалась ее запахом и ее теплым дыханием.