Богиня мщения

Как и следовало ожидать, в том, что Пегги захотела сопровождать сына в Вегас, Арман обвинил Фуада. Кто-то же должен был ответить за столь вопиющее вмешательство в его планы. Нет, мать не просила и даже не требовала, чтобы Арман взял ее с собой. Она просто констатировала факт или, если точнее, просто сообщила ему о своем намерении отправиться с ним. «Я поеду с тобой», — так или примерно так сказала Пегги, причем тон ее подразумевал, что никаких возражений она не то что не потерпит, а просто не ждет.

Дэвы ее забери! Какого хрена ей от него понадобилось?!

Арман был в ярости, но отказать матери не посмел. Так сложилось, что он никогда не мог сказать Пегги «нет». В ее присутствии Арман как будто переставал быть мужчиной и снова становился беспомощным мальчишкой. И как он ни старался, переломить ситуацию ему не удавалось. Так было всегда, сколько Арман себя помнил.

Его детские воспоминания нельзя было назвать приятными. Вскоре после того, как ему исполнилось одиннадцать, Пегги поймала его с поличным, когда Арман мучил бездомного кота. В наказание она велела ему спустить штаны и несколько раз ударила толстым кожаным ремнем. После этого Арман не мог нормально сидеть почти целую неделю, но хуже всего было то, что порка происходила на глазах у нескольких подруг Пегги, которые как раз в этот день пришли к ней в гости.

Унижение и боль, которые он тогда испытал, Арман помнил очень долго. Именно тогда он начал бояться матери, и этот страх, правда, несколько видоизменившийся, до сих пор жил в его подсознании. Нет, Арман вовсе не перестал совершать неблаговидные поступки, просто он старался, чтобы Пегги о них не узнавала.

На обратном пути в аэропорт Арман и Фуад заехали за Пегги. Когда мать спустилась к лимузину, выяснилось, что она везет с собой пять больших чемоданов, и Арману пришлось отправить за ними шофера. Как и всегда, Пегги была одета так, чтобы привлекать к себе внимание: на ней был канареечно-желтый костюм от «Валентино» и лубутены в тон, хотя и без этого не заметить ее было довольно трудно благодаря копне ярко-рыжих, тщательно уложенных волос. Кроме того, от Пегги за милю несло дорогим парфюмом, поэтому, когда она впорхнула в салон, Арман постарался дышать пореже. Его буквально мутило от этого запаха, который неизменно напоминал о тех временах, когда они только переехали из Акрамшахра в Нью-Йорк. Тогда Пегги требовала, чтобы по утрам восьмилетний Арман ложился к ней в кровать для «разговора с мамочкой». Во время этого «разговора» мальчик чувствовал, как к нему прижимаются крепкие груди матери, как обволакивает его удушливый и сладкий аромат ее духов. Этот запах потом до вечера стоял у него в горле, а на следующее утро все повторялось.

Нет, никто не назвал бы его детские воспоминания счастливыми и радостными.

— Привет, Пегги, — сухо поздоровался Арман. С тех пор как он стал подростком, мать решила, что он должен звать ее только по имени. Пегги считала, что обращение «мама» ее старит.

— Добрый день, миссис Данн, — вежливо кивнул Фуад. — Рад вас видеть.

Арман бросил на помощника недовольный взгляд. Какого беса он поощряет Пегги, подумалось ему. Еще чего доброго решит, будто ей действительно рады.

— И я тоже рада тебя видеть, Фуад. Как жена, как дети? — любезно отозвалась Пегги.

— Очень хорошо, благодарю вас, мэм, — ответил помощник.

— Ты молодец, Фуад, так и надо, — продолжала разглагольствовать Пегги. — А вот мой Арманчик никак не остепенится. Скорей бы уж он нашел себе подходящую женщину, завел семью и детишек. Надеюсь, твой пример рано или поздно на него подействует.

Фуад ничего не ответил, только почтительно склонил голову, а Арман чуть слышно скрипнул зубами.

— Что тебе понадобилось в Вегасе? — спросил он резким тоном.

— Ничего особенного. — Пегги светло улыбнулась. Она, по-видимому, была в полном восторге от своей идеи отправиться в Лас-Вегас вместе с единственным сыном. — Ты же знаешь, что когда-то я там жила, — добавила она. — Вот, захотелось посетить знакомые места.

Эмир увез ее из Вегаса восемнадцатилетней девчонкой, но и теперь, сорок два года спустя, она не забыла, как весело и беззаботно ей когда-то жилось. В Вегасе Пегги танцевала в одном из самых популярных шоу и пользовалась огромным успехом у мужчин, которых словно магнитом притягивали ее огненно-рыжие волосы и белая, точно фарфоровая кожа. Увы, это продолжалось только до тех пор, пока в город не приехал эмир Амин Мохаммад Джордан, который захотел забрать ее с собой в далекую восточную страну. Он осы́пал ее дорогими подарками, так что в конце концов голова у Пегги пошла кру́гом. Она чувствовала себя словно в волшебной сказке, где были короли, дворцы, сокровища… короче говоря, Пегги согласилась. Но когда она сообщила о том, что уезжает в Акрамшахр, своему импресарио и любовнику Джо Пискарелли, тот пришел в бешенство. Он обозвал ее продажной женщиной, авантюристкой и просто шлюхой и предупредил, чтобы впредь она не смела возвращаться в Вегас, а поскольку Джо наверняка был связан с мафией, к его словам следовало отнестись со всей серьезностью.