Богиня ex machina

…как оказалось, половина населения корпуса который уже день отмечало рождение второго ребенка у одной из студенток, а так как к отцовству могли быть причастны едва ли не все мальчишки общежития, включая и законного, по документам, мужа роженицы, то и праздник оказался всеобщим, веселым и затянувшимся, постепенно перемещающимся из комнаты в комнату по мере загаживания в процессе гулянки очередной из них.

Кто-то, плохо различимый в полумраке мигающих гирлянд и слабенького света из длинного пустынного коридора, моментально сунул в руку Милке бумажный стаканчик то ли с дрянным портвейном, то ли с плохонькой водкой, разбавленной соком, кто-то, прихватив девушку за талию, уже тащил её к столу, заставленному тарелками и мисками с непритязательными, наполовину съеденными закусками, кто-то радушно поделился недокуренной папиросой, бесцеремонно воткнув обслюнявленный мундштук прямо между губ Макоевой… здесь все было, как обычно, и через полчаса рыжая валькирия уже задирала повыше ножки, беззаветно принимая в себя пока еще крепкое мужское естество, чтобы через десяток минут столкнуть с себя ослабевшее, обессиленное страстью тело, подняться, кое-как оправив уже чью-то чужую, длинную юбку и отправиться за очередной дозой спиртного, еды и удовольствий… А потом её еще гоняли из комнаты в комнату, пытаясь вместе найти где-то здесь мелькавшего Вилля, пытались что-то рассказать, видно, очень интересное, увлекательное и занятное, но абсолютно недоступное девушке без хотя бы начального высшего биологического образования. Потом был долгий провал — до рассвета, видимо, обновленный организм перестал слушаться свою хозяйку и просто решил отдохнуть…

…проснулась, а сказать по совести, очнулась, будто вынырнув из глубокого омута сна, Милка в неярком, спокойном свете начинающегося дня, лежащей на голом, заляпанном какими-то подозрительными пятнами матрасе, небрежно брошенном в углу абсолютно пустой комнаты. Из одежды на ней были чьи-то черные чулки с роскошной кружевной резинкой и легкий шелковый шарфик вокруг шеи… впрочем, длинная и пестрая цыганская юбка и коротенький, узкий свитерочек, не прикрывающий даже пупка, быстро нашлись в изголовье — свернутые, они послужили импровизированной подушкой. Странно, но голова совершенно не болела, мысли были чистыми и ясными, пальцы не дрожали, и ноги, как бывало раньше после перебора постельных развлечений, не побаливали в бедрах, казалось, девушка пробудилась на удобной домашней постели через восьми часов крепкого здорового сна после окончания нудного рабочего дня и оздоровительной прогулки на свежем воздухе. Поднявшись на ноги, но даже не подумав одеться, Милка первым делом добралась до окна, с большим усилием — и это в нынешнем-то, обновленном состоянии — распахнув намертво заклеенную, видно, еще позапрошлой зимы раму. С наслаждением дыша свежим воздухом, рыжая валькирия, совершенно не раздумывая о посторонних нескромных взглядах, взобралась на запыленный подоконник, устроившись бочком, чтобы одновременно обозревать редких во время занятий прохожих на улице и контролировать возможных визитеров в комнате.

Но долго наслаждаться утренним прозрачным, как слеза, воздухом, весенним теплом, легким ветерком, ласкающим обнаженную кожу, и оказавшимся таким привлекательным одиночеством Милке не удалось. Где-то далеко внизу, на самой периферии зрения, мелькнули очень знакомые пышные рыжие кудри… девушка изогнулась, придерживаясь рукой за раму, чтобы не свалиться вниз — сейчас ей было не до проверок новых способностей по прыжкам с высоты — и успела за пару секунд разглядеть, как на узенькой дорожке, окруженной пышными зеленеющими кустами и ведущей к маленькому зданию университетской администрации, бодро выстукивает каблучками секретарша начальника городской полиции — её одноклассница, рыжая Эмилия…

9