Боги

Изображения горящих грешников украшают серые стены. Темный гром вдалеке разбухает бархатными складками. Он лопается, охватывая все вокруг. Мы бросаемся вперед, как если бы ждали бога. Мы заполняем внутренности стеклянно-зеркального сверкания. Мы копим движущую силу. Мы рванули в черную расщелину и несемся с глухим гулом, далеко разносящимся под землей, крепко держась за кожаные ремни. Со щелчком янтарь ламп гаснет на мгновение, в течение которого невесомые шарики горят горячим светом в темноте - выпученные глаза демонов, или может быть огоньки папирос наших попутчиков. Свет снова зажегся. Смотри, вон там - высокий человек в черном пальто стоит у стеклянной двери вагона. Я смутно узнаю это узкое, желтоватое лицо, костяную горбинку носа. Тонкие сжатые губы, внимательная борозда между тяжелых бровей, он прислушивается к чему-то, что объясняет другой мужчина, бледный как гипсовая маска, с маленькой, круглой, лепной бородкой. Я уверен, они говорят терцинами. А твоя соседка, эта девушка в бледно-желтом платье, сидящая с опущенными ресницами - может быть это Беатриче Данте? Из промозглого нижнего мира мы снова всплываем в солнечный свет. Кладбище расположено в отдаленном предместье. Строения появляются все реже. Зеленеющие пустыри. Я вспомнил как выглядела эта столица на одной старинной картине.

Мы идем против ветра вдоль внушительного размера заборов. В один из таких же солнечных трепетных дней как этот мы отправимся назад, к северу, в Россию. Там будет очень мало цветов, лишь желтые звезды одуванчиков вдоль канав. Голубино-серые телеграфные столбы будут гудеть при нашем приближении. И когда за поворотом, пронзят мне сердце ели, красный песок, угол дома, я пошатнусь и упаду распростершись.

Смотри! Над пустым зеленым пространством, высоко в небе летит аэроплан с басовым гулом подобным звукам эоловой арфы. Его стеклянные крылья ярко блестят. Прекрасно, да? Ох, послушай - вот что случило в Париже, около 150 лет назад. Однажды, рано утром - была осень, и деревья, мягкими оранжевыми клубами плыли вдоль бульваров в нежные небеса - однажды ранним утром,

лавочники собрались на рыночной площади; прилавки полны мокрыми, блестящими яблоками, пахло медом и влажным сеном. Старик с белым пухом в ушах неторопливо воздвигал клетки с различными птицами, суетящимися в прохладном воздухе; затем он сонно прилег на циновку, пока утренний туман еще скрадывал позолоченные стрелки на черном циферблате городских башенных часов. И едва только он начал дремать, как кто-то стал теребить его за плечо. Старик вскочил и увидел перед собой запыхавшегося молодого человека. Он был долговяз и тощ, с небольшой головой и заостренным маленьким носом. Его жилет - серебряный с черными нашивками - был застегнут криво, лента на косичке развязалась, и один из его белых чулок обвис сбившимися складками. «Мне нужна птица, любая птица - курица, подойдет», произнес молодой человек, окинув клетки беглым, взволнованным взглядом. Старик осторожно извлек маленькую белую курочку, которая устроила пушистое сражение в его смуглых руках. «Что случилось - она больна?» спросил молодой человек, так как будто бы он обсуждал корову. «Больна? «Клянусь брюшком рыбки» мягко проворчал старик.

Молодой человек швырнул ему сияющую монету и помчался прочь между прилавков, прижав курочку к груди. Затем он остановился, неожиданно развернулся, хлестнув себя косичкой, и побежал назад к пожилому продавцу. «Мне нужна и клетка», сказал он.