Боги слепнут

– Я не собираюсь… – она запнулась – ясно было, что таким тоном ничего отстоять не удастся. – За так… – добавила, чтобы хоть что-то сказать.

– Я заплачу. Не волнуйся, – засмеялся Гимп.

– И какова плата? Ведь гении больше не исполняют желаний.

– Смотря какие. Может быть, как раз твое смогу исполнить смогу исполнить, – ей показалось, что он глянул ей в глаза.

Слепой глянул в глаза. Во всяком случае, его зрачки были точно против ее зрачков. Ей стало не по себе от этого слепого взгляда.

– Миллион сестерциев можешь заплатить? – Голос ее дрожал.

Кажется, этот вопрос его обескуражил.

– Миллион – это не желание, а арифметика, – проговорил разочарованно Гимп.

– Миллион – это высшая математика. А иначе я не согласна… – объявила Арриетта с довольным видом, не ожидая, что так легко найдет повод отказаться.

– Я дам тебе миллион, – согласился Гимп. – И еще… я исполню одно твое тайное желание. То, о котором ты сама не знаешь.

Теперь он глядел мимо нее и улыбался.

– Ну, соглашайся. Практически для тебя нет никакой опасности. Люди ловцов не интересуют, – уговаривал Гимп. Он врал. Это было видно с первого взгляда.

Она согласилась, хотя знала, что он не заплатит ей миллион – у него нет ни асса. Она знала, что он не исполнит ее желание. И все равно верила. Сама не зная, почему. Теперь он был зряч, а она слепа, и ползала на коленях в темноте в поисках брошенной им монетки. Она слышала заманчивый звон – монетка катилась по камням, но Арриетта напрасно шарила рукой, уверяя себя, что Гимп подарит нечто такое, о чем она сама и подумать не смела. Самообман Арриетты был почти восхитителен. Потом… хотя не стоит говорить, что будет потом, пока будущее не наступило хотя бы на листе бумаги.

II

Редакция «Первооткрывателя» располагалась в старинном особняке. В просторном атрии толпились десятки посетителей, по галереям сновали десятки репортеров. Гам, суета. Но шум смолкал перед массивной дверь, на которой блестела бронзовая табличка с короткой надписью «Крул».

Старик Крул развалился в кресле и смотрел на худую женщину в простеньком платье пренебрежительно. Было жарко, платье посетительнице (и просительнице) было чуть-чуть тесновато, под мышками образовались темные пятна. В руках женщина мяла и без того замусоленный вчерашний вестник. Наверняка долго сидела в приемной, изнывая от жары, и обмахивалась сложенным вдвое номером. Что ей надо? Хочет работать у Бенита? Таких желающих нынче хоть отбавляй. Они буквально осаждают редакцию «Первооткрывателя». И все же что-то заставляет Крула медлить и не указывать ей на дверь. Ну да! Эта женщина работала прежде секретаршей у Элия. Надо же, какое совпадение. В трибе Элия избран в сенат Бенит, и эта женщина рвется работать у новоявленного сенатора. Уж не считает ли она, что подобные должности передаются по наследству? Она что-то болтает о невозможности работать на Элия. Понятно, что невозможно. Если он сгорел вместе с Нисибисом в ядерном пламене.

Крул налил полный стакан ледяной воды из запотевшей бутылки и принялся пить маленькими глотками, испытующе глядя на женщину. Она судорожно сглотнула. Но пить не попросила. Хорошо. Даже очень хорошо.

– У тебя есть желание? – спросил старик. – Самое сокровенное, самые немыслимое, самое невыполнимое. И… беспощадное…

– Что значит – беспощадное? – Порция быстрым движением мазнула ладонью по виску. Но капли пота тут же выступили вновь.

– Без оглядки на других. И на мнение других.

– Хочу, чтобы мой сын бесплатно учился в риторской школе.

– Это не желание, а мелкотня. – Крул явно был разочарован. – А чего-нибудь другого нет?

Женщина вновь отерла виски – на этот раз платком.

– Допустим, с кем-нибудь поквитаться? Разве это не прекрасно – отомстить за унижения, за бедность, а? К примеру – Элию, за то, что он тебя уволил, – Крул улыбнулся, обнажая редкие зубы.

– Он не увольнял, – поспешно сказала Порция. – Я сама ушла.

– И все же… – Рот Крула растянулся еще шире.

Раньше подземным богам писали подобные просьбы на свинцовых табличках: «…свяжите, обвяжите, помешайте, опрокиньте…» Даже, когда гладиаторы начали исполнять желания на арене, такие таблички продолжали изготовлять тайком. Хотя за них можно было на всю жизнь угодить в списки гладиаторских книг и лишиться права исполнения желаний. Но уж коли это право потеряно…

– Элий умер, – сказала Порция.

– А если бы он был жив? – Крул чуял добычу и не желал отступать.

– Не знаю. Мне кажется… Да, наверное… он поступил со мной некрасиво.

– Ага, уже теплее… Летиция должна за это ответить. Наверняка она тоже…

– Нет, нет, она не при чем! – горячо запротестовала Порция.

– А еще кому-нибудь тебе хочется отомстить, пожелать всяких бед? Неужели никому?

– Одному человеку…

– Кому? – Крул плотоядно облизнулся.

– Секретарю Тиберию. Он такой подонок. Вот ему бы… – Порция сжала платок в кулаке, будто это была шея старика Тиберия. – Этот старый пердун теперь служит Летиции, а я…

– Так что должно случиться с Тиберием, крошка?

– Чтоб ему переломали ноги, – прошептала она с ненавистью.