Боги слепнут

Флакк зааплодировал:

– О, премудрость! Какое глубокомысленное решение! Ведь самым старым сенатором является Макций Проб.

– Я… я не имел в виду это… то есть… – смутился Марк.

– Все нормально. Не стоит так переживать, Марк! – воскликнула Норма Галликан. – Сенатор Макций не сможет быт диктатором двадцать лет, его сменит другой, потом еще и еще. Главное, не нужны выборы, и твердо оговорена очередность. Я – за подобное решение. К тому же оно напоминает древний обычай, когда сенат ожидал избрания царя и сенаторы по очереди исполняли царские обязанности.

– А я против! – возмутился Луций Галл. – Монголы нанесли Риму страшное поражение…

– Трион нанес Риму страшное поражение, – поправила его Норма Галликан.

– Неважно! – отмахнулся Галл. – И тут мы назначаем диктатором старика и главное не одного, а целую вереницу стариков, отдавая им власть на двадцать лет. Как раз в то время, когда республике нужны сильные молодые инициативные люди!

– Мы думаем о том, как нанести системе минимальный вред, – покачал головой Макций Проб. – Устоит система, устроит и Рим. Август вырастет, и мы получим бодрого и энергичного правителя. Сейчас же речь идет о сохранение конструкции. Вот что важно: сохранить проверенную веками основу. Власть как таковая меня не интересует.

– Ну да, конечно! – хмыкнул Флакк. – На овощи зарится, а сало хватает! [11]

– Но мы можем выбрать диктатора на эти пять лет! – запротестовал Галл. – Потом еще на пять…

– В данном случае выборы неприемлемы. По конституции император получает власть по наследству. Сенат может отстранить его или наследника только в том случае, если Август совершил уголовно наказуемое тяжкое преступление. Сенат утверждает консулов, но не императоров.

– Но зачем? Зачем брать худшее, когда можно выбрать лучшее, – не унимался Галл.

– Чтобы выбрать лучшее, надо знать, из чего выбирать. Нельзя выбирать между абсолютным нулем и температурой плазмы. Люди могут объективно сравнить лишь плюс пять и плюс десять, все остальное не выборы, а хаос.

– Тебе так хочется получить власть, Макций Проб? – съязвил Луций Галл.

– Мне хочется сберечь Рим, – сухо отвечал старик.

– Запомни, Макций, что я был против! – И Луций Галл демонстративно вышел из триклиния.

– Кто-нибудь хочет еще высказаться? – Голос старого сенатора был по-прежнему ровен.

– Я за предложение Марка, – сказала Валерия.

– Вы наверняка все удивитесь, но я тоже, – поддержал весталку сенатор Флакк. – Потому что следующим займу пост я. Будем беззастенчивы, раз наступили такие времена.

III

Минерва обнаружила, что не помнит, чему равна скорость света. Напрасно она хмурила брови, напрасно прикладывала палец ко лбу – цифра вылетела из памяти начисто. Боги на то и боги, чтобы знать все. Нет в Небесном дворце справочников, небожителям они ни к чему. Минерва в отчаянии кусала губы. Как назло, значение скорости света было ей сейчас необходимо. Юпитер требовал расчеты для задуманного предприятия. Что же делать? Спросить у кого-нибудь? Аполлон ответит, конечно, но… Какой позор! Она, богиня мудрости, не знает простейших вещей!

Что-то такое шевельнулось в мозгу… мелькнула цифра…

– Не хочешь с нами пообедать? – спросила Юнона, заглядывая в покои Минервы.

Готовая всплыть в памяти цифра тут же улетучилась.

– Не хочу, – не слишком любезно буркнула Минерва.

– А зря. Говорят, амброзия восстанавливает память, – хихикнула Юнона. – Кстати, ты уже сделала нужные расчеты?

Голова супруги Юпитера была обмотана шелковым платком, из которого во все стороны торчали павлиньи перья. Последние дни Юнона повсюду появлялась в этом странном головном уборе.

– Скоро будут готовы, – прошипела Минерва.

– Я пришлю тебе амброзии с Ганимедом, – пообещала Юнона, удалясь.

Минерва вздохнула с облегчением и растянулась на ложе, заложив руки за голову. Итак, если представить, что она – это поток фотонов, и тогда скорость света…

– Минерва! – раздался голос Беллоны над самым ухом.

– Ну что еще! – Богиня мудрости вскочила.

Беллона была красной тунике и в доспехах, наряженная, будто преторианский гвардеец.

– Видела Юнону? – смеясь, спросила Беллона.

– Да, только что.

– А знаешь, почему она накрутила этот дурацкий платок на голову?

– Юнона мне этого не сказала.

– Да потому что вместо волос у нее теперь растут павлиньи перья. То есть волосы тоже растут. Но вперемежку с перьями.

Минерва невольно поправила прическу.

– И… давно это?

– Я узнала только сегодня. Надо будет при случае стащить с Юноны платок. Вот будет потеха! – происходящее Беллону явно забавляло.

– Да не о том я! Давно ли у нее стали расти перья?!

Беллона пожала плечами.

– Юнона начала закрывать голову уже в июле, – вспомнила Минерва. – Значит, перья появились сразу после взрыва Урановой бомбы в Нисибисе. – Она невольно посмотрела на свои руки, потом вновь поправила волосы.

Беллона прекратила смеяться.

– Ты думаешь… – не договорила, подбежала к зеркалу, принялась перебирать черные, как смоль, пряди. – У меня никаких перьев нет…