Боги пустынь и южных морей

– Какая я сука… – прошептала Эриса, закрывая глаза. – Неужели я в самом деле хочу, чтобы он меня трахнул? Нет, нет, мне не нужен никто, кроме Лурация!

Снова каким-то предательским образом, словно в обход ее ума госпожа Диорич представила ощущения… те, которые могли бы возникнуть от его большого члена, крупного, узловатого, растягивающего ее мокрую кису… А если он возьмёт ее в…. Нет! Эриса постаралась отогнать эти мысли, подумав о Лурации, вспоминая последнюю ночь, проведенную с ним.

Когда Эриса проснулась из-за полога, закрывавшего вход в шатер, доносился хор голосов. Стануэсса поняла, что погребальный ритуал начался. И нужно топиться. Пока караванщики заняты, незаметно выскользнуть из шатра. Прячась за каменными глыбами, добраться до колоннады. Сделав несколько глотков из бурдюка, вода в котором кончалась, она подползла на четвереньках к выходу и отодвинула полог. Осмотрелась по сторонам.

В трех десятках шагов от шатра аютанцы стояли вокруг тела Кураба, у головы мертвеца горели три лампады и стояла небольшая керамическая статуэтка Валлахата. Кемриз накосил на тело усопшего ритуальные знаки маслом и красной краской. После каждого знака мужчины читали молитвы, некоторые сыпали песок из ладоней, сложенных лодочками. Большинство собравшихся, включая Нурама, стояли спиной к шатру, и арленсийка тихонько вышла. Обернулась – не видят. И направилась в сторону колоннады, стараясь идти так, чтобы ее не заметили за огромными блоками известняка, когда-то сползших с гигантского пандуса. Скорее всего Эрису так никто и не заметил.

У колоннады оставалось определиться, в какую сторону повернуть: к обелиску, белым острием торчавшему над верхушками пальм или к промежутку между останками зданий, прежде, наверное, служившему улицей. Она пошла между пальм, и через полсотни шагов перед ней открылась небольшая площадь, часть которой усыпана кусками известняка. А прямо на фоне изломанной стены выделялось изваяние черного базальта. По высокой тиаре на голове Эриса узнала нубейского Иргуса. Напротив его за обломками колонны темнела статуя Леномы, также высеченная из базальта. Стоя на пьедестале, украшенном извитыми рельефами, богиня возвышалась на три-четыре человеческих роста. Повернутая чуть набок голова сурово взирала на арленсийку и в светлом небе казалась живой. В ее обсидиановых глазах оранжевыми бликами сверкало заходящее солнце.

Вид богини, открывшийся так неожиданно, потряс госпожу Диорич. Она замерла, приоткрыв рот и слушая частые удары взволнованного сердца. Затем двинулась к статуе, медленно, точно завороженная. Приближаясь маленькими шажками, не сводя глаз с красивого каменного лица богини.

– Ленома, Всевидящая, Величайшая! Прости! – стануэсса опустилась на колени перед алтарем – гранитной плитой, похожей на стол с углублением по всей длине. К невероятному удивлению арленсийки на алтаре этом лежало несколько фиников и засохшие цветы, придавленные камнем. Значит, здесь все-таки бывают люди? Может даже кто-то и живет здесь, каким-то образом находя воду?

Затем, склонив голову к алтарю, стануэсса произнесла на нубейском, как ее учила жрица в Марахи Нраш: – Эбраху Ленома, эбраху! Нохем рараш колахрем! Вавулх фарих эрихе! – конечно, эти слова она не запомнила тогда, но попросила Лурация найти воззвание к Величайшей в нубейских свитках и помочь с его пониманием.

– Я – глупая женщина, всю твою милость принимала как должное! – продолжила Эриса дальше на всеобщем языке, сложив руки на груди, так как это делали жрицы в Марахи Нраш. – Прости! Я не ценила твоего внимание ко мне! Не ценила тех огромных сил и возможностей, что дались мне Твоей величайшей волей! Прости мою неразумность и самонадеянность! – очень быстро, но пламенно, искренне арленсийка шептала что-то еще. Слезы выступили на ее зеленовато-голубых глазах, а губы все говорили и говорили о грехах, раскаянье, и при этом она была не в силах ничего попросить – попросту не было слов для этого. Был лишь поток слов, которые она не могла и не хотела останавливать. А потом в сознании стануэссы словно разверзлась пустота. Темная, безмолвная. Богиня молчала. Весь мир вокруг, казалось, обратился в пустоту и нерушимую тишину.

Склонившись у алтаря, Эриса не слышала шагов позади. Встрепенулась лишь когда чьи-то пальцы сжали ее плечо.

– Дружишь с демоницей? – свободная рука Губору взлохматила ее волосы. – Беленькую влечет к темному?

– Следишь за мной? – Эриса встала, повернувшись к нему. Молитва Всевидящей все еще сковывала ее тело и ум. Стануэсса даже не сразу поняла, что горячая ладонь наурийца взяла ее грудь. Только потом почувствовала, как сжали ее мозолистые пальцы. Она не сопротивлялась – лишь отвела взгляд в сторону. И к чему было сейчас противится, если крепкотелый воин все равно возьмет свое. Да, она могла бы вывернуться из его рук и попытаться убежать, но ее словно охватило оцепенение.