Боги и герои. Мифы Древней Греции

И они отправились в путь: впереди шёл Гермес, за ним Орфей, а следом – тень Эвридики. Быстро миновали они царство Аида. Переправил их через Стикс в своей ладье Харон. Вот и тропинка, которая ведёт на поверхность земли: круто подымается вверх, неровная, каменистая. В глубоких сумерках едва видна фигура шагавшего впереди Гермеса, но вот далеко впереди забрезжил свет. Это выход. Стало как будто светлее и кругом. Если бы Орфей обернулся, то увидал бы Эвридику. А идёт ли она за ним? Не осталась ли в полном мрака царстве душ умерших? Может, отстала, ведь путь так труден, а значит, обречена вечно скитаться во мраке. Орфей замедлил шаг, прислушался, но было тихо. Да и разве могут быть слышны шаги бесплотной тени? Всё сильнее и сильнее охватывала Орфея тревога за Эвридику, всё чаще он останавливался по мере того как становилось светлее. Теперь ясно рассмотрел бы Орфей тень жены. Наконец, забыв предупреждение Аида, он остановился, обернулся и почти рядом с собой увидел тень Эвридики. Протянул к ней руки Орфей, но быстро удаляться стала тень, а потом и вовсе потонула во мраке. Словно окаменл Орфей, охваченный отчаянием. Ему пришлось ещё раз пережить смерть Эвридики, и виновником её был он сам.

Долго стоял Орфей: казалось, жизнь покинула его; казалось, что превратился он в мраморную статую, – наконец шевельнулся, сделал шаг, другой и пошёл назад, к берегам мрачного Стикса. Надумал он снова молить Аида вернуть ему Эвридику, но не повёз его старый Харон. Напрасно просил Орфей – непреклонен остался перевозчик. Семь дней и ночей сидел печальный Орфей на берегу Стикса, проливая слёзы скорби, забыв о пище, обо всём, сетуя на богов мрачного царства душ умерших, и только на восьмой день решил, наконец, вернуться во Фракию.

Смерть Орфея

Четыре года прошло со смерти Эвридики, но остался по-прежнему верен ей Орфей и не желал брака ни с одной женщиной Фракии. Однажды ранней весной, когда на деревьях пробивалась первая зелень, сидел великий певец на невысоком холме. У ног его лежала золотая кифара. Поднял её певец, тихо ударил по струнам и запел. Вся природа заслушалась дивного пения. Такая сила звучала в песне Орфея, так покоряла она и влекла к певцу, что вокруг него как зачарованные столпились дикие звери, покинувшие окрестные леса и горы. Птицы слетелись слушать певца. Даже деревья двинулись с места и окружили Орфея: дуб и тополь, стройные кипарисы и широколистые платаны, сосны и ели толпились кругом и слушали певца; ни одна ветка, ни один лист не дрожал на них. Вся природа казалась очарованной дивным пением и звуками кифары Орфея. Вдруг раздались вдали громкие возгласы, звон тимпанов и смех. Это киконские женщины справляли весёлый праздник шумного Вакха. Всё ближе вакханки, вот увидали они Орфея, и одна из них громко воскликнула:

– Вот он, ненавистник женщин!

Взмахнула вакханка тирсом и бросила им в Орфея, но плющ, обвивавший тирс, защитил певца. Бросила другая вакханка камнем в Орфея, но камень, побеждённый чарующим пением, упал к его ногам, словно моля о прощении. Всё громче раздавались вокруг певца крики вакханок, громче звучали песни, и сильнее гремели тимпаны. Шум праздника Вакха заглушил певца. Окружили Орфея вакханки, налетев на него словно стая хищных птиц. Градом полетели в певца тирсы и камни. Напрасно молил о пощаде Орфей: его, голосу которого повиновались деревья и скалы, не слушали неистовые вакханки. Обагрённый кровью, упал Орфей на землю, отлетела его душа, а вакханки своими окровавленными руками разорвали его тело. Голову Орфея и кифару бросили вакханки в быстрые воды реки Гебр[120]. И – о чудо! – струны кифары, уносимой волнами реки, тихо звучали, словно сетовали на гибель певца, и отвечал им печально берег. Вся природа оплакивала Орфея: плакали деревья и цветы, плакали звери и птицы, и даже немые скалы плакали, – и реки стали многоводней от слёз. Нимфы и дриады в знак печали распустили свои волосы и надели тёмные одежды. Всё дальше и дальше уносил Гебр голову и кифару певца, пока не оказались они в открытом море, а морские волны не прибили их потом к берегам Лесбоса[121]. С тех пор звучат звуки дивных песен на острове, а золотую кифару Орфея боги поместили на небе среди созвездий[122].

Душа Орфея сошла в царство теней и вновь увидела те места, где искал Орфей свою Эвридику. Снова встретил великий певец её тень и заключил с любовью в свои объятия. С этих пор они могли быть неразлучны. Блуждают тени Орфея и Эвридики по сумрачным полям, заросшим асфоделами. Теперь Орфей без боязни может обернуться, чтобы посмотреть, следует ли за ним Эвридика.

Гиацинт

Изложено по поэме Овидия «Метаморфозы»

Прекрасный, равный самим богам-олимпийцам своей красотой, юный сын царя Спарты Гиацинт был другом бога-стреловержца Аполлона. Часто являлся Аполлон на берега Эврота, в Спарту, к своему другу и там проводил с ним время, охотясь по склонам гор в густо разросшихся лесах или развлекаясь гимнастикой, в которой были так искусны спартанцы.