Боги и Боты

Внезапно хмурые облака разверзлись, и показался небольшой кусок ярко-голубого неба, из которого струился золотистый свет. Все духи на Земле сразу же обратились к нему своими лицами и воздели руки. Из самого этого островка жизни протянулся луч света, по которому спускалась на Землю какая-то фигура. Луч достиг того места, где стоял я, и от его яркости слепило глаза. Когда фигура приблизилась и сошла на Землю, она оказалась невысокого роста и худощавой — все воины и правители склонили перед ней свои колени. Они не могли смотреть из-за яркого света и даже стыдились самих себя, ощущая чистоту и великолепие этой субстанции. Фигура подошла ко мне близко-близко, и мне показалось, что это был совсем ещё юный мальчик. Хотя я был не очень уверен. Меня переполняло счастье. Я был весь в надежде, что меня заберут из этого мира…

…

Я проснулся, вскочив с постели с таким колотящимся сердцем, что казалось, оно сломает грудную клетку или разобьётся об неё в своём приступе паники. Вся постель была мокрая от пота. Я успокаивался ещё минут десять, а потом пошёл в душ и попросил Ботаника сменить бельё. В душе я думал о сне, но ничего не понимал: «Почему они меня отговаривают? Да ещё и такими жёсткими методами? Ведь они же сами говорили…». Если сны посылают мне Эукариоты, у них точно какие-то проблемы с логикой. Или в их рядах появились разногласия… Но… скорее всего — эти сны и не они мне вовсе посылают… Но кто тогда?

— Ботаник! (крикнул я своим горлом)

Никто не отреагировал. Я вышел в полумрак прихожей, где подзаряжался мой бот.

— Ты чё молчишь? — это я уже с использованием артикуляции на него наехал.

— Я Вам отвечал, хозяин. Вероятно, всё дело в гаджете.

— Чо с ним?

— Это органический материал. Он рассасывается в конце дня. Вы вполне могли устранить его остатки, ковыряясь пальцем в ухе. Вам нужно периодически втирать мазь, чтобы оставаться со мной на связи.

Злость и раздражение не прошли. Надо было придраться к чему-то другому.

— Окей, Ботаник, я тебе сейчас вотру кое-что. Вот объясни мне, почему ты одни задачи решаешь практически моментально, а другие, например, связаться с Дваноля — почему-то тянутся сутками, а ты молчишь, ничего не говоришь?

— Дваноля не отвечал ни на какие сообщения. В сети он не зарегистрирован. В Альфе о нём тоже давно ничего не слышно. Боюсь, связаться с ним — невозможно.

— Всё ясно. Есть какое-нибудь снотворное в вашем будущем?

— Есть более простое и безопасное решение.

— Какое? — он подошёл, надавил куда-то на шее и отключил меня.

На следующий день всё утро я провёл в спортзале, а ровно в час уже входил в лифт главного зала ресторана «Большая стена». Зал находился на последнем этаже 55-этажного небоскрёба в деловом центре Москвы. Я поднимался на лифте минуты две, хоть у меня и были варианты сделать этот подъём менее скоростным, как пояснил Ботаник. То есть небольшие перегрузки я всё же испытал. К тому же уши заложило.

— Это из-за мази в ушах. Она усугубляет.

С утра я намазал себе не только уши, но и глаза. Мазь на глазах позволяла мне поддерживать с Ботаником ещё и визуальный контакт. Чтобы он мог посылать те или иные сообщения, оставаясь за пределами зала, в которых ботов не пускали. Застывая, мазь превращалась в линзы, которые накладывали на мой взор какие-то размытые помехи. Я пытался фокусироваться, но на самом деле нужно было делать всё наоборот. Расфокусироваться. Тогда можно было различить маленькие буквы, схемы, иконки и прочие примитивные формы коммуникации. Можно было видеть их и с закрытыми глазами, особенно если фон был слишком пёстрым, и если не нужно было двигаться в этот момент.

— Вруби мне что-нибудь воодушевляющее в эту мазь.

— Не понял…

— Брамса что ли.

— Ах да, конечно. «Венгерские танцы»?

— Давай, — в уши полилась знакомая музыка, и я распрямил спину.

Когда двери лифта растворились, перед моим взором открылась ресторанная площадка размером с футбольное поле. Крыша и стены были прозрачные и без какого-либо намёка на рамы. Но я уже ничему не удивлялся. Просто смотрел по сторонам. А там за окнами-стенами устремлялись к небу небоскрёбы Москвы. Очень похоже на Нью-Йорк — хоть и не такое строго прямоугольное. Преобладали, в основном, округлые линии… И всё та же «дремотная Азия»…