Боги Черного Круга

Вскоре они, притаившись, стояли под окном большой залы и обшаривали ее глазами. Хешшкор говорил, что в любом другом месте он в два счета определил бы, где находятся магические вещи, не поднимая век, но в замках, подобных Милене, все пропитано магией, и на этом фоне различить что-либо не представляется возможным. По зале из угла в угол расхаживала Миленион:

– Гнусный тупица, червяк! Как только тебе в голову пришло поставить этот идиотский барьер?

– Н-но, госпожа, я опасался, что Виталия может проникнуть сюда со злым умыслом…

Хафиз стоял перед своей повелительницей на коленях и униженно лепетал что-то в свое оправдание. На нем было то же одеяние, в каком Вита видела его на шабаше в Айфарете: конический колпак со звездами и темно-синяя звездная мантия делали его похожим на средневекового астролога, впечатление усугубляла подзорная труба под мышкой и печать одержимости на сморщенном лице. Голосок его дребезжал, а молитвенно сложенные руки, изъеденные морщинами, подрагивали – то ли от страха перед своенравной богиней, то ли просто от дряхлости. Если верить Фаирате, сто лет Хафизу стукнуло уже давно.

– Это ее ты высматривал в свою трубу, болван? – насмешливо фыркнула Миленион. – С чего ты вообще взял, что она здесь появится, да еще со злым умыслом?

На секунду Вите почудилось, что Миленион – не только стерва, но и полная кретинка. Старик рассудил правильно: раз он похитил принадлежащие Вите ценности, вполне логично ожидать ее визита, когда они ей понадобятся. И уж, конечно, не дружеского визита.

– Ты же сам, бестолковый смертный, говорил мне, что черную работу берет на себя белый выскочка! – Миленион раздраженно высекла каблуком искру из каменной плиты пола. – Если он и впрямь так ее ненавидит, она давно мертва. А если и нет, то мстить будет ему, а не тебе, олух!

– Но, госпожа… – потерянно пробормотал Хафиз.

– Что за наказание иметь посвященным старого дурака! – воскликнула Миленион в гневе. – Лучше бы она укокошила тебя! Тебе все равно скоро помирать. Она и не подумает на тебя, дурень – если, конечно, этот белый не раздумает ее убивать и не сообщит ей, что это моя идея… Но он мне кажется поумнее тебя, у него мозги еще не ссохлись от древности!

Она не знает, поняла Вита. Миленион ничего не знает об украденном перстне Тюремщика. Она хочет просто уничтожить ее, Виту. За что? Вите были ясны мотивы Лисаана, вступившего в сговор с колдуном Черного Круга ради мести за свое поражение, за свой разрушенный замок, за свой поруганный авторитет. Ей также было понятно желание Хафиза, утратившего от старости способность трезво мыслить, освободить черный Абсолют и тем самым, как он мнил, утвердить торжество Тьмы, которой поклонялся. Но почему ее так ненавидит Миленион? Вита никогда не вмешивалась в дела бессмертных, до сих пор она вообще не слишком верила в их существование. Что такого она могла сделать богине, чтобы та снизошла до мести презренной смертной?

– Ты так и будешь валяться здесь, старая половая тряпка? – Миленион топнула ногой. – Или соизволишь наконец поведать мне, как идут дела? Ты смотрел в зеркало?

При упоминании о зеркале Хафиз заулыбался:

– Конечно, конечно, госпожа, – он живенько, несмотря на преклонный возраст, поднялся с колен и, отряхнув мантию, засеменил мелкими шажочками к одной из дверей, ведущих из залы. – Прошу вас, госпожа, – он склонился в поклоне, пропуская ее вперед, так что нелепый колпак чуть не свалился с его лысой головы.

Хешшкор сделал знак Вите, и они незаметно последовали за Хафизом и его богиней вдоль галереи – хозяева внутри, а непрошеные гости снаружи. В конце галереи Хафиз, безобразно суетясь, отпер дверь маленьким ключиком, и они прошли в темную комнату. К вящему разочарованию Виты, окон в комнате не имелось. Подглядывать стало невозможно, оставалось только подслушивать. Вита приложила ухо к холодной каменной стене, Хешшкор лишь сосредоточился.

– Прошу вас, госпожа, – снова произнес Хафиз, и в его голоске, приглушенном стенами, послышались нотки гордости. Чем бы ни было это зеркало (а Вита подозревала, что колдун использовал его не затем, чтобы рассматривать в нем свою морщинистую физиономию), Хафиз явно пыжился оттого, что оно принадлежало ему.

Миленион произнесла какое-то слово, затем наступило кратковременное молчание, прерванное Хафизом:

– Да, оно и мне показывало то же самое, – пролебезил он. – Замок Фаираты Хешшкора разрушен до основания, моя госпожа.

– Но Виталия жива! – недовольно отметила Миленион.

– Вы же видели, госпожа, им помогает Хешшкор.

Хешшкор закусил губу. Похоже, он не рассчитывал, что Миленион станет о нем известно.

– Да, и это мне не нравится, – резко ответила богиня. – Ты смотрел будущее?

– Нет, госпожа…

– Проклятый придурок! – бросила она и вновь сказала непонятое Витой магическое слово, на сей раз другое.

Вита с любопытством прислушивалась, но услыхала только свист втягиваемого меж зубов воздуха и придушенный шепот:

– Нет!..

Спустя миг дверь хлопнула, и Миленион пронеслась по галерее, крикнув Хафизу:

– Будущее надо изменить! Хешшкором я займусь сама.