Боги

Громко скорбя о Дафне, он сплел веночек, возложил себе его на волосу, пообещал помнить… и отправился на поиски Эрота с мыслями о жуткой мести.

Что там свершилось с Эротом – достоверно неизвестно (очень может быть, что крылья его поредели), а только шуток он своих не бросил и влюбил в другую нимфу – Сирингу не кого-нибудь, а Пана.

В принципе, это было все равно что влюбить Аполлона в Ехидну – ну, только наоборот. Сиринга была, можно сказать, двойником Артемиды: такая же гордая, такая же красивая, любит мужскую одежду и охотиться. А Пан (да-да, это тот, который своим криком в Титаномахии распугал войска Крона) – был рогатым, страшным и с копытами. Может, конечно, он еще был с доброй душой… но Сиринга разбираться не стала: только увидев душевно бегущего на нее Пана, она потеряла весь свой охотничий пыл, произнесла «Мать Гея, ну и рожа!», уронила лук и показала высокий класс спринта.

А дальше все уже было традиционно: впереди река, позади – Пан с копытами, рогами, объятиями и доброй душой… Просьба к богу реки… бабах – новый вид флоры в нашем справочнике: на этот раз тростник.

Объятия Пана пришлись уже на злорадно шелестящие стебли. Козлоногий, опять же, не растерялся, громко поскорбел и быстренько соорудил себе свирель из нового материала.

Оно и ясно – играть на свирели гораздо приятнее, чем криками войска распугивать.

Но особо отличилась в пополнении флоры подземная пара Владык – Аид и Персефона.

Как известно, первая возлюбленная Аида, она же нереида Левка, стала серебристым тополем. Как такое случилось – аэды предполагать не рискуют, отделываясь невнятными версиями, что вот, она последовала за ним в подземный мир, а когда пришел ее срок смерти – он обратил ее в тополь… Но мы-то знаем, что Владыка, не освоившийся толком с новыми силами, плюс его характер, плюс какая-нибудь семейная ссора – и в результате…

– Ты тупа настолько, что ты… просто дерево!! Э-эй, Левка?! Хватит придуриваться, давай… того, обратно… Ты что – реально дерево?! Ахахахахаха…

…через очень, очень продолжительное время…

– О, кстати, новый сорт. Деметра обзавидуется. Интересно, а если рассадить?

С тех пор в подземном царстве росли тополя.

Вскоре после этого Аид женился на Персефоне и думать забыл о растениеводстве – пока ему как-то раз не вздумалось сходить налево.

Вообще-то царя подземного можно понять. Раз уж жена спускается только на четыре месяца из двенадцати – поневоле почувствуешь недостаток женского внимания.

Дефицит любви Аид принялся восполнять с нимфой Минтой (по прозвищу Коцитида, потому что жила у Коцита). И, конечно, не был бы собой, если бы не спалился перед женой…

Семейных сцен Персефона, впрочем, устраивать не стала. Она просто перекинула нимфу в мяту и растоптала ее ногами. А потом, надо думать, доложила мужу и…

– В травку?! Правда – в травку?! … нет, мы все-таки идеально друг другу подходим, да-а…

Но мяту в своем мире Аид все-таки сажать не стал.

Из непроверенных источников

Говорят, Персефона предложила Гере воспользоваться ее методом поддержания верности мужа. На это супруга Громовержца, будто бы, грустно показала головой со словами: «Да мне с утра до вечера придется новые растения выдумывать. И вообще, ты хоть представляешь себе объем этого дендрария?! Ни места, ни фантазии не хватит…»

37. Лютики-цветочки…

Боги Греции подарили нам не только источники мятных конфет, лаврового листа, тростниковой мебели и… аллергии на тополиный пух (Аид в своем стиле). Они еще пополнили букеты и цветочные гербарии.

Таким эстетизмом в основном страдали Аполлон и Афродита.

У Аполлона, например, как-то завелся любовник Гиацинт – сын царя Спарты. Цензурированные источники с радостью опишут вам, что друзья день-деньской занимались то метанием дисков, то охотой, а то «развлекались гимнастикой». Понятия не имеем, что за гимнастику имеют в виду целомудренные источники, но вот диски Аполлон и Гиацинт действительно метали (в свободное от гимнастики время, наверное).

И вот как-то раз диск, брошенный Аполлоном, полетел слишком высоко и далеко, а Гиацинт почему-то побежал его ловить (как собачка за тарелочкой фрисби) – и таки поймал все-таки, но только головой.

Аполлон, который, кроме всего прочего, был еще богом врачевания, почему-то очень растерялся, обнял Гиацинта и принялся причитать:

– А-а, с полным черепом ты был такой красиииивый! А-а, с кем же я буду теперь заниматься гимнасти-и-икой…

Под конец Танат сжалился избавил юношу от ужасных мук: Гиацинт испустил дух на руках безутешного Аполлона.

Чтобы как-то утешиться, тот вырастил на крови любовника прекрасный цветок – опять же, и с похоронами возиться не надо…